Марек Хласко - Пьяный в полдень

знакомый. Бывало, заберут нас: меня и свояка. Как всегда, на двадцать четыре часа. Ну, сержант свояку и говорит: «Я, Хенек, тебя посажу. Будешь ты у меня, Хенек, сидеть. Чтоб мне провалиться, упеку как миленького». Но дольше суток мы никогда не сидели. Горя не знали… мы со свояком.

- Порядочная свинья, должно быть, этот ваш свояк, - сказал кто-то сзади.

Это был приземистый человек в таких вытертых штанах, что и в аду по ним можно было признать монтажника. На нем была спортивная майка, на левом плече - татуировка в виде змеи. Был он приземистый и коренастый, как медведь; широкая спина и мощные плечи выдавали недюжинную силу - человек этот внушал доверие. Наклонившись к лежавшему, он резко его встряхнул. Пьяный приоткрыл один глаз и тут же закрыл. Человек в вытертых штанах выпрямился.

- Скотина, - сказал он. - Нализался в самый полдень. Ну что теперь прикажете делать с этим сукиным сыном?

- Постеснялись бы, - сказал кто-то сбоку, лицом похожий на учителя. - Постеснялись бы так выражаться. Как можно, тут ведь женщины, дети… Небось по воскресеньям сами не лучше выглядите.

- Я знаю этого пьяницу, - сказал другой мужчина. - Когда-то на Брестской бар был. Назывался «Приют моряка». Владелец побольше двухсот килограммов весил; издалека приезжали на него поглазеть. Дебошей там никогда не устраивали, посетители развлекались, как воспитанные дошколята. Я иногда захаживал туда; моряк этот мастер был рассказывать: ты прямо как собственными глазами все видел. Этот крошка, что на земле валяется, тоже туда приходил. Встанет, бывало, у стойки и говорит: «Я, хозяин, отсюда уеду. Уеду отсюда, и все позабудут, что я в этом городе жил. Но вы-то меня будете помнить, а? Ну пьянчужка я, ладно. Пил тут у вас каждый день. Даже по воскресеньям. Всю неделю ждал, вот будет воскресенье, подамся куда-нибудь, а в воскресенье никуда идти не хотелось. У тех, к кому хотел бы пойти, выходных не бывает. Вот я и прихожу к вам. Будете меня помнить, а?»

- Он псих был, что ли? - спросил мужчина со змеей на плече. - Чего так странно говорил?

- Люди, они все странно говорят, - сказал тот, что встречался с пьяным в баре «Приют моряка». - Людей всегда трудно понять. Но психом он не был. Он раньше мировой был парень, порядочный.

- Многие теперь спились - сказал мужчина с худощавым лицом и в очках. - Дали бы людям все, что требуется для хорошей жизни, они бы не стали пить. Зарабатывают мало, вот в чем дело.

- Чего? - возмутился обладатель змеи. - Вы это кому говорите? Мне? Да я тысячу злотых зарабатываю! Но у меня же баба и двое ребятишек. И это вы мне говорите? - Он перевел дух. - Лучше помогли бы. Давайте-ка отведем этого типа.

- О, нет! - мужчина в очках поднял кверху палец. - Прошу прощения, но это омерзительно. Я не намерен помогать пьяной скотине. К тому же я нездешний и в Варшаву приехал вовсе не за тем, чтобы сопровождать пьяных скотов.

- Ах, вон оно что, - сказал человек со змеей. - Вы сюда пожаловали, чтобы увидеть город и нашу красивую жизнь. А ну-ка убирайтесь! Сейчас лето, вам поправиться надо, загореть. А в больнице ведь солнышка не будет. Какая он тебе скотина?

Господин в очках удалился мазурочным шагом. Мужчина в синем костюме и светлой кепке сказал:

- Он сейчас блевать начнет. Мой свояк…

- Черт побери! - сказал кто-то сзади. - Эй, Майтлох, ты что, не узнаешь меня? Я же и тебя знаю, и свояка твоего знаю. Мы вместе в тюрьме на Гусовке сидели, или не помнишь?

- Верно, - сказал тот, что в синем костюме. - И что с того?

- А то. Вали отсюда к чертям собачьим! Вы же со свояком за жульничество сидели. Людей морочили.

- А ты? За невинность, что ли, сидел?

- За то же сидел, что и вы. Но теперь я вкалываю; у меня хорошая работа и вообще полный порядок. Жалею, что когда-то поверил вам. Так что проваливай, покуда я тебе морду об тротуар не расквасил.

- Ладно, - сказал мужчина в синем костюме. - Еще встретимся. Ты у меня еще попоешь.

Он пожал плечами и удалился. Пьяный по-прежнему лежал без движения; все смотрели на его багровую физиономию. Какой-то мальчуган наклонился и палочкой коснулся его носа. Женщина, стоявшая в толпе, дернула мальчишку за руку и крикнула:

- Отойди, он тебя ударит!

- Он уже никого не ударит, - сказал другой, стоявший сзади человек

Лет ему было около сорока, выглядел он здоровяком, носил плутовские усики и пеструю шерстяную шапочку, некогда очень модную в пригородах Варшавы; сейчас их носят разве что последние голубятники на Маримонте и Пельцовизне. На человеке с усиками были бриджи --">