Марек Хласко - Пьяный в полдень

другие уразумеют, какой он липовый партиец. И жил уже только страхом. Партии не понимал.

- Ежели партийный человек переживает свои сомнения вне партии, он быстро превращается в кучу трусливого дерьма, - сказал мужчина со змеей. - Мелкая у него душа, маловер он. И к малому стремился; стремления уступали место страху, когда он видел, как мучаются люди. Бывают такие больно уж совестливые; они думают, все, что происходит в стране, лежит на их совести. И этот такой был: мелкая у него душонка, вот и лежит теперь здесь, нажравшись, как старая курва в Чистый четверг. Потом его выперли из партии.

- Откуда вам все это известно? - спросил знакомый пьяного.

- А я сам голосовал за его исключение, - сказал человек со змеей. - Как-то встретил его вечером. Уцепился за мою руку и стал нудить: «Отчего счастье так далеко проживает? Когда мы туда доберемся? Будем идти стиснув зубы, день не раз ночью покажется, а если и доберемся, хватит ли сил улыбнуться? Нет: мы же чертовски устанем. После диких усилий и успех видится кошмарным сном». «Вот и хорошо, - говорю я ему - завтра собрание: встань и скажи все как есть. Какого черта в себе это душить? Все чертовски устали, но молчать нельзя. Молчание вовсе не золото. Молчание - мерзкая ложь. Самая что ни есть мерзкая». Он как-то странно взглянул на меня: никогда я не видел такого взгляда. Глупо хихикнул и говорит: «Ты чего? Я же просто пошутил. Хотел проверить, настоящий ли ты партиец. А то в последнее время…» Вот тут я дал ему в морду. Он утирал кровь с губ - и ни слова.

Человек со змеей замолчал. Хохотнул неприятно.

- Чего вы смеетесь, черт побери? - спросил знакомый пьяного.

- Да потому что знаю, - сказал мужчина со змеей на плече, - знаю, что все подобные типы так кончают. Если ты не вместе со своей партией, такой конец неизбежен. Ты что, бежишь уже?

- Да, - сказал знакомый пьяного. - Чего тут стоять? Все равно ему уж ничем не поможешь.

Они пошли по улице. Запыленные деревья выглядели жалкими, неприглядными. На углу худощавый мужчина в грязном халате торговал мороженым; вокруг толклись ребятишки, растаявшее мороженое текло у них по пальцам. Дети пищали, тянулись к мужчине с мелочью.

- Вы и вправду его знали? - спросил знакомый пьяного. - А мне сдается, заливаете. Быть не может, чтобы все мы его знали.

Человек со змеей приостановился. Взглянул на спутника. Тот продолжал:

- Я только сейчас заметил, что у вас изуродованное лицо. Вас что, били?

- Били.

- Давно?

- Кажется, что вчера, - сказал человек со змеей. - Свежо в памяти, хотя двадцать лет уже прошло. И тоже тридцатое апреля было. И тоже жара стояла такая, что дышать было нечем.

Они молча смотрели друг на друга. Проезжали трамваи, грузовики, люди сновали туда-сюда. Знакомый пьяного раздраженно спросил:

- Так знали вы его или нет?

Человек со змеей поднял голову. Глаза у него были пустые, светлые и слепые - как у покойника.

- Я многих знал.

Они пошли дальше. Знакомый пьяного по бару на Брестской насвистывал, приземистый мужчина шел молча и нервно играл желваками. И вдруг остановился.

- Черт, совсем забыл, - сказал он, с беспокойством глядя на спутника. - Придется вернуться: баба моя велела к теще зайти. А это в той стороне.

- Ну что ж, - сказал знакомый пьяного. - Подождал бы вас, да времени в обрез. Пока, - он коснулся пальцем кепки и пошел вперед.

Когда он исчез за углом, приземистый мужчина повернул обратно к пьяному. Склонился над ним и с трудом взгромоздил на себя; пьяный как куль валился из рук. Приземистый тащил его и с тоской приговаривал: - Ну чего ты нализался? Чего нализался в самый полдень?

1955

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

29.10.2010

--">