Пол А Тот - Обратный отсчет

Том.

– Рози, – возражал я, – я ведь не чернокожий.

– Живешь, как чернокожий. Может, умрешь в сорок лет.

– Да ведь мне уже сорок…

– Стало быть, уже умер.

Мы сотни раз разыгрывали сию одноактную пьесу для так и не появившихся зрителей.

В чем заключается проблема с Рози? Я так и не понял, какой вариант настоящий – то ли Рози, которая насмехается и оскорбляет меня, то ли Рози, с которой мы вместе охотно занимаемся неправильным самообразованием.

Для меня оно началось на заводе. Надо было забить чем-то голову, целый день сидя и дергая за рычаг. В свободное от работы время я читал, ходил по музеям и библиотекам, скупал все имевшиеся в продаже пластинки, только чтобы не думать о рабочем графике и о станке. Иногда собирался сам что-нибудь написать, но, заглядывая в книжные магазины, листая новые издания, обнаруживал, что современная литература интересуется, никого больше не интересуя, только домашними и семейными мелочами. Ее излюбленный сюжет – развод, чаще всего между двумя учителями, мир без неба, населенный людьми, погубленными полученным образованием, не имеющими другого выбора, кроме пригородного вальса. Их единственное утешение – собаки и ностальгические воспоминания о бейсболе; единственная надежда – неумело сделанные дети, сидящие на цепи, продетой в кольцо в носу; единственная забота – их будущее, поэтому они без конца твердят мантру: «Дети, дети!..» Любой детектив или полет на Марс гораздо ближе к реальности, чем подобные байки. Когда-нибудь я найду траекторию для собственной фантазии, может быть, даже в этой поездке.

С другой стороны, Рози читала, чтобы прийти в себя, перетасовать все, что знает, став папой в своем Ватикане с собственным собором. Она верила, что Иисус – Святой Дух, но Богом не признавала. Но ее убеждению, Он иногда, в зависимости от настроения, вмешивается в наши дела. Утверждала, что допустимо вставлять в молитву ругательства, чтобы привлечь Его внимание. Поэтому я часто слышал, как она на кухне орет: «Господи, мать твою, заставь его вымыть посуду хоть раз, черт возьми!»

Сейчас Рози потянулась ко мне, сверкнув золотым распятием на груди, и выхватила у меня из кармана конверт.

– Сукин сын, – проворчала она, быстро пробежав глазами листок, – что это за чертовщина?

– Письмо.

– Вижу, Том. От какой стервы?

– Кажется…

– Что тебе кажется, мать твою?

– …от одной бывшей знакомой.

– Белой? В чем дело? Ты ее обрюхатил?

– Понятия не имею, в чем дело. Хотелось бы выяснить.

– Да? Вот тебе дорожный атлас.

Я даже не догадывался, что атлас давно лежал под книжной полкой в ожидании нашего так и не состоявшегося свадебного путешествия. Она сунула его мне.

– Двигай.

– Рози, я…

– Чего – Рози? Хочешь ехать? Катись.

– Может быть, дашь подумать? Это ведь не любовное письмо, а угрожающее…

За окнами громыхали грузовики. На меня уставились ее соски – две грозные красные, зловеще сияющие планеты. Наедине с ней меня иногда била дрожь. Нетрудно представить, как Иисус, находясь в данный момент в подобающем настроении, тайком сует ей в руку нож.

Голова у меня затрещала от желания и боязни уехать. Мне стало слишком скучно, чтобы оставаться, и было слишком страшно отправиться в путь. Одиночество с раннего детства пугало меня. Мать бросала мне под ноги футбольный мяч и кричала: «Пинай! Каждый может в футбол играть! Черт возьми, просто бей по мячу, как мальчишка!»

Я спал всего с десятком женщин, включая Рози. Лишился девственности лишь в двадцать лет. Уходил, уезжал, когда связь прерывалась. Дольше всего просидел на заводе, жил сам по себе, свихнувшись оттого, что по десять часов каждый день нажимал на рычаг в ожидании сменщика. Связывался время от времени с женщинами, но ни разу не мог влезть в их кожу так, как хотелось бы. Они исчезали, прежде чем возникали.

В дороге я действовал так: случайно знакомился, заводил разговор. Был бродячим котом, и часто, к своему удивлению, через пару часов оказывался в доме у новой хозяйки, готовой охотно принять меня. Вскоре каждому сторожу было известно, зачем я шмыгаю из дома в дом. Тем не менее меня приглашали в следующий, сперва выставив блюдечко с молоком, потом открыв дверь, потом допустив в постель. К счастью, в кошачьей лапе имелся бумажник, полный пенсионных чеков.

Зачем, черт возьми, Мэри Уиткомб прислала письмо через столько лет? Если Рози не сможет меня удержать, то кто сможет?

– Чего в затылке чешешь? – спросила она. – Ничего ты не --">