Лаура Санди - Печенье на солоде марки «Туччи» делает мир гораздо лучше

пластиковый мешок к выходу и включила дневной свет. Комната сделалась мертвенно-белой.

Низкорослый тип отключил лёгкий бриз и унёс его точно так же, как незадолго до этого солнце, – на плечах.

И я тут же вспотела.

Дым, который вентилятор больше не развеивал, превратился в светло-серого червя и стал медленно кружить по комнате.

Тот же мужской голос, что и прежде, прокричал откуда-то:

– Ребята, пошевеливайтесь! Самолёт через час. Съёмки вечером в любом случае – с вами или без вас.

Самая прекрасная женщина, какую я когда-либо видела, и самый прекрасный мужчина, какого я когда-либо видела, поднялись, погасили свои сигареты, втерев их в пол, и прошли мимо меня так, словно я никогда и не существовала.

Светловолосая, крепкого сложения женщина отнесла корзинку со мной в машину и поставила её на переднее сиденье.

Откинулась на подголовник и побарабанила пальцами по чёрному тонкому рулю. Потом повернулась ко мне и, слегка улыбнувшись, произнесла:

– Хоть ты ничего и не понимаешь и говорить ещё не умеешь, на всякий случай предупреждаю: расскажешь кому-нибудь, клянусь богом, продам цыганам. Они хорошо платят, знаешь ли. Особенно за таких пухленьких девочек четырёх месяцев от роду. Женщина предупреждённая – наполовину спасённая…

Она довольно усмехнулась. Вставила ключ в замок зажигания и повернула его. Мотор громко затарахтел.

Ладно.

Самая прекрасная женщина, какую я когда-либо видела, понятно, не моя мама, и самый прекрасный мужчина, какого я когда-либо видела, не мой папа. Солнечный свет можно воспроизвести с помощью лампы, а моя няня только что округлила свою зарплату, предоставив меня втайне от моих родителей для съёмки рекламы печенья на солоде.

Сейчас я родилась как бы в шутку – для рекламы, – но и в самом деле в любую минуту могла оказаться в цыганском таборе. А настоящее моё рождение, должно быть, оказалось столь незначительным событием, что я даже не заметила его.

Только один вопрос.

Если окажется вдруг, что идеально круглое печенье не делает мир лучше, хватит ли у меня когда-нибудь мужества закрыть на это глаза?

У младенца, которому всего несколько месяцев, памяти ещё нет. Поэтому мне не понадобилось никакого мужества – глаза свои я закрыла, и очень даже спокойно. Закрыла и всё тут, по той простой причине, что веки мои тяжелели всякий раз, когда им хотелось опуститься. И я продолжала существовать чисто физически, оберегая первозданную чистоту своего сознания. Или, во всяком случае, я думаю, что так происходило, потому что память явилась подарком, который я получила гораздо позже, – в день, когда мне исполнилось шесть лет и когда я сказала бабушке, что пластинку с записью Мадам Баттерфляй она дарила мне и в прошлом году.

Память оказалась первым мыслительным движением, которое запустило в работу мои умственные способности. Или по крайней мере открыло мне их существование.

В тот день, когда мне исполнилось шесть лет, я обнаружила, что являю собой ещё и нечто абстрактное, и нет нужды пояснять, сколь сильно взволновало меня это открытие.

Точно так же, как волновали и все прочие открытия, только потому, что всякий раз оказывались для меня совершенно новыми. И если я никогда не делала большого различия между чудесами и бедствиями, то действительно лишь благодаря моей склонности радоваться всему новому, любым неожиданным поворотам событий, каковы бы они ни были. В этом у меня определённо оказался настоящий талант.

Одно уточнение.

В тот день, когда мне исполнилось шесть лет, я впервые в жизни, благодаря записи Мадам Баттерфляй, превратилась в человека и перестала быть просто живым существом, – у меня появилось первое точное воспоминание, ясное и весьма чёткое, связанное с конкретным временем, местом события и действующими лицами. Не смутный отзвук какого-то происшествия в прошлом. А поистине хирургическая память. Короче, определённое движение мысли, не тела.

Если б я могла выбирать, то мне хотелось бы, чтобы это моё первое движение мысли обернулось какой-нибудь более необычной способностью памяти. Не знаю, философским ли созерцанием, математическим анализом, экономической статистикой…

Я любила придумывать себе прошлую жизнь и представлять её невероятно далёкой от реальности. Это стало моим любимым занятием. Оно нравилось мне больше, чем подслушивать из соседней комнаты разговоры взрослых и придумывать персонажей или подсматривать из-за стекла и гадать потом, о чём --">