Антонио Табукки - Утверждает Перейра

страницу культуры, это некролог. Перейра протянул ему страницу, метранпаж прочел ее и почесал в голове. Доктор Перейра, сказал метранпаж, тут дело деликатное, вы приносите мне его в последний момент и без визы цензора, а речь идет, как мне кажется, о довольно серьезных вещах. Послушайте, сеньор Педру, сказал Перейра, мы знаем друг друга без малого тридцать лет, с того дня, как я начинал репортером в отделе происшествий в центральной газете Лисабона, У вас хоть раз были неприятности из-за меня? Нет, из-за вас не было, ответил метранпаж, но времена изменились, теперь не го что раньше, существует вся эта бюрократия, с которой я не имею права не считаться, доктор Перейра. Выслушайте меня, сеньор Педру, сказал Перейра, разрешение цензуры у меня есть, устное, полчаса назад я звонил из редакции и говорил с майором Лоуренсу, он не возражает. Все-таки лучше бы позвонить главному редактору, возразил метранпаж. Перейра тяжело вздохнул и сказал: Ну хорошо, тогда звоните ему сами, сеньор Педру. Он понял, что говорит с сеньориной Филипой. Главный редактор на обеде, сказал сеньор Педру, я говорил с секретаршей, она сказала, что тот будет не раньше трех. К трем тираж должен быть уже напечатан, сказал Перейра, мы не можем ждать до трех. Никак не можем, сказал метранпаж, прямо не знаю, что делать, доктор Перейра. Послушайте, подсказал ему Перейра, самое лучшее — позвонить прямо в цензуру, может, сумеем поймать майора Лоуренсу Майора Лоуренсу? — воскликнул метранпаж, как будто испугавшись одного этого имени, разговаривать непосредственно с ним? Да это мой приятель, сказал Перейра с деланной небрежностью, я утром читал ему эту статью, и он был абсолютно согласен со мной, я общаюсь с ним каждый день, сеньор Педру, ведь это моя работа. Перейра снял трубку и набрал номер клиники талассотерапии в Пареде. Он услышал голос доктора Кардосу. Алло, майор? — сказал Перейра, это доктор Перейра из «Лисабона», я здесь, в типографии, чтобы вставить статью, которую читал вам сегодня утром, но метранпаж в нерешительности, потому что на ней нет письменной визы, попробуйте убедить его, даю вам его. Он протянул трубку и наблюдал за ним, пока тот говорил. Сеньор Педру начал кивать. Конечно, господин майор, говорил он, согласен, господин майор. Потом он повесил трубку и посмотрел на Перейру. Ну что? — спросил Перейра. Говорит, что португальской полиции нечего бояться скандала, сказал метранпаж, что кругом полно подонков, которых надо разоблачить, и что ваша статья должна выйти сегодня, так он мне сказал. И потом добавил: Он мне сказал также: передайте доктору Перейре, чтобы он обязательно написал статью о душе, нам всем нужна такая статья, так он сказал, доктор Перейра. Наверное, пошутил, сказал Перейра, во всяком случае, завтра я у него сам спрошу.

Он оставил статью сеньору Педру и ушел. Он чувствовал себя без сил, и в животе у него страшно бурлило. Подумал, что неплохо бы съесть бутерброд в кафе на углу, но спросил только лимонад. Потом взял такси и попросил довезти его до Собора. В дом он входил с опаской, боясь, что кто-то дожидается его там. Но в доме никого не было, только мертвая тишина. Он зашел в спальню посмотреть на белую простыню, которой было накрыто тело Монтейру Росси. Потом взял маленький чемодан и положил туда самое необходимое и папку с некрологами. Пошел к книжному шкафу и стал просматривать паспорта, принесенные Монтейру Росси. Наконец он нашел один, то, что нужно. Это был замечательный французский паспорт, отлично сделанный, с фотографией толстого человека с мешками под глазами, и возраст совпадал. Его звали Будэн, Франсуа Будэн. Ему это показалось красивым именем, Перейре. Он сунул паспорт в чемодан и взял портрет жены. Тебя я беру с собой, сказал он ему, тебе лучше поехать вместе со мной. Он положил его лицом вверх, чтобы легче дышалось. Потом огляделся вокруг и посмотрел на часы.

Надо было поторапливаться, «Лисабон» должен вот-вот выйти, и времени терять было нельзя, утверждает Перейра.

25 августа 1993

Примечание

Доктор Перейра впервые посетил меня однажды вечером в сентябре 1992-го. В то время он еще не звался Перейрой, еще не обрел определенных черт, а был чем-то расплывчатым, ускользающим и туманным, но уже тогда у него было твердое намерение стать героем романа. Это был пока что один персонаж в поисках автора.^[26] Не знаю, почему он выбрал именно меня в качестве повествователя. Одно из возможных предположений, что за месяц --">