Максим Анисимович Кронгауз , Юрий Осипович Домбровский , Вера Анатольевна Павлова , Дмитрий Васильевич Бобышев , Роман Харисович Солнцев , Сергей Георгиевич Бочаров , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Родион Андреевич Белецкий , Дмитрий Владимирович Бавильский , Андрей Витальевич Василевский , Юрий Михайлович Кублановский , Мария Владимировна Каменкович , Владимир Алексеевич Губайловский , Павел Андреевич Руднев , Алексей Юрьевич Балакин , Мария Станиславовна Ремизова , Павел Михайлович Крючков , Наталья Андреевна Сиривля , Михаил Юрьевич Эдельштейн , Марина Абашева , архимандрит Августин (Дмитрий Евгеньевич) Никитин - Новый мир, 2004 № 05

Сергей Гандлевский. Два стихотворения. — “Знамя”, 2004, № 1 <http://magazines.russ.ru/znamia>.

........................................................

Знать по памяти вдох твоего вожделенья и выдох

И иметь при себе, когда кликнут с вещами на выход,

При условье, что память приравнена к личным вещам.

(“Мою старую молодость, старость мою молодую…”)

Александр Зорин. Нестандартная фигура. Борис Крячко в письмах и воспоминаниях. — “Дружба народов”, 2004, № 1.

Как-то очень хорошо и значительно, что прижизненная сердечность и дружба двух писателей продолжилась в посмертной, увы, судьбе одного из них. Крячко — первоклассный, недооцененный прозаик; мне странно, что его большой книги до сих пор не издано, что лучи внимания лишь только скользят по его неординарной, мастеровитой фигуре. Зорин продлевает Бориса Юлиановича. Кстати, напечатанное в “Дружбе народов” немного короче и написанного, и корпуса имеющихся в архиве писем.

“Есть еще выражение — „и смех и горе”. Спасительная амбивалентность душевного состояния. Потому что безграничное веселье так же губительно для души, как и безысходное несчастье. Такая душа не находит спасения свыше, и Бог жалеет ее, посылая саморегулирующее свойство. До времени, конечно. Душа, как и тело, стареет, и ее ресурсы, не питаемые духом, конечны. Колеблющаяся душа, стареющая Психея, ищущая психбольницу.

Борис Крячко — русский писатель, и свидетельствует он о русской душе. „И живут люди от одной драмы до другой. А они разные, эти драмы, и в каждой что-нибудь забавное: фарс, ирония, шутка тонкая, порой даже до буффонад дело доходит, потому что смешное с печальным так в нашем быту повязаны, как жизнь со смертью”…”

Ильф до Ильфа и Петрова. Вступительная статья и публикация А. И. Ильф. — “Вопросы литературы”, 2004, № 1 (январь — февраль) <http://magazines.russ.ru/voplit>.

“До” — это 1923 — 1927 годы, когда по приезде из Одессы Ильф начал работать в московских газетах и юмористических изданиях. Ильф еще не знал, что его призвание — сатира, он ищет свой стиль и “свой интерес”, “поначалу берется за героические, драматические и даже мелодраматические темы”. Весьма вероятно, что некоторые его прозаические этюды — это пародии на “Одесские рассказы” Бабеля, а иногда ранняя ильфовская стилистика весьма “отдает Зощенкой”. Ильф захвачен темой кинематографа, массовой культуры вообще — и так далее. “Он словно делал наброски для будущего большого полотна, и отдельные мелочи из его запасов пригодились в совместной работе с Петровым”.

Приводятся рассказы и фельетоны главным образом из газеты “Гудок”.

“<…> Миша Безбрежный встал и выложил свою простую, как собачья нога, речь:

— Кто первый боец на скотобойне?

Мы все любили Мишу мозгами, кровью и сердцем. Он был профессор своего дела. Когда Миша вынимал из футляра свой голубой нож, бык мог пожалеть, что не написал духовного завещания раньше.

Ибо Миша не какой-нибудь лентяй, который ранит бедную тварь так долго, что она за это время свободно может посчитать, сколько раз ей пихали горячее клеймо в бок и почем был пуд сена в девятнадцатом году на Старом базаре.

Нет!

С Мишей расчет был короткий.

Пар вылетал из быка прежде, чем он успевал крикнуть „до свиданья”” (из рассказа “Антон Половина-на-половину”).

Г. Кнабе. Вторая память Мнемозины. — “Вопросы литературы”, 2004, № 1 (январь — февраль).

Небольшой научный труд главного научного сотрудника РГГУ, автора многих книг по истории, культуре и языку античности посвящен, коротко говоря, отношениям между памятью и забвением. “Историческая жизнь — всегда агон, постоянное — ежеминутное и вечное — напряжение в борьбе между памятью как сознательным усилием, структурным инстинктом сохранения и — преображением, обновлением, естественно предполагающим забвение исходного содержания, забвение как энтропию”.