Максим Анисимович Кронгауз , Юрий Осипович Домбровский , Вера Анатольевна Павлова , Дмитрий Васильевич Бобышев , Роман Харисович Солнцев , Сергей Георгиевич Бочаров , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Родион Андреевич Белецкий , Дмитрий Владимирович Бавильский , Андрей Витальевич Василевский , Юрий Михайлович Кублановский , Мария Владимировна Каменкович , Владимир Алексеевич Губайловский , Павел Андреевич Руднев , Алексей Юрьевич Балакин , Мария Станиславовна Ремизова , Павел Михайлович Крючков , Наталья Андреевна Сиривля , Михаил Юрьевич Эдельштейн , Марина Абашева , архимандрит Августин (Дмитрий Евгеньевич) Никитин - Новый мир, 2004 № 05

[интервьюера] вызван непониманием природы того же [платоновского] „Котлована”, который насыщен конкретной полемикой со Сталиным, то есть со сталинскими статьями, опубликованными в „Правде” в 1929 — 1930 гг., и в этом смысле „газетно-публицистичен””.

См. также — постскриптум Михаила Эдельштейна: “Едва ли среди сегодняшних обозревателей можно найти человека, способного соперничать с ним в последовательности отрицания текущего литпроцесса. <…> даже основной соперник Золотоносова — Виктор Топоров помимо того, что всех ругает, еще и свой собственный литпроцесс выстраивает на обочине общего. Мне очень не нравится русская литература в версии издательства „Лимбус-Пресс”, равно как и то, что происходит вокруг „Национального бестселлера”, но Топоров по крайней мере пытается что-то противопоставить тем тенденциям в русской литературе, с которыми воюет как критик. Золотоносов же остается единственным, кажется, в современной русской критике гением чистого отрицания”.

Составитель Андрей Василевский.

 

“Вопросы литературы”, “Дружба народов”, “Знамя”

Белла Ахмадулина. Посвящения. — “Знамя”, 2004, № 1 <http://magazines.russ.ru/znamia>.

Очень красиво смотрятся строчки, набранные полужирным старославянским. Очень.

В посвящениях Юрию Росту и Андрею Вознесенскому — немного об институте премий (“…Премий, прений / вдали пребудем” и “Что — слова? Что — докучность премий?..”)

Действительно, что? Ведь по сути — ничего. Суета, докучность.

И все-таки традиционная “справка об авторе”, занимающая своим петитом чуть более половины страницы (35 строк), я думаю, достойна специальной премии. Или книги рекордов. Нет, серьезно: неужели кто-то опасается забвения заслуг Б. А. перед словесностью? Думаю, в этой части болезнь Альцгеймера (о ней в “Знамени” художественно пишет Леонид Зорин, см. рецензию в № 4 “Нового мира” за этот год) нам, читателям, никак не грозит.

Овик Вардумян. “ Истинная литература та, у которой один адресат — и это я, только я”. Беседы с Грантом Матевосяном. С армянского. Перевод Ирины Маркарян. — “Дружба народов”, 2004, № 1 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.

Беседы не предназначались для печати. Публикатор много разговаривал со своим любимым писателем, очевидно без всякого диктофона, и потом, дома, старался скрупулезно восстановить речь Г. М. на бумаге. Работал так же, как и Лидия Чуковская по отношению к Анне Ахматовой. Как давний читатель прозы и почти всех интервью значительнейшего современного прозаика, свидетельствую: реконструкция удалась и, возможно, будет частью творческого наследия Матевосяна, которого не стало в прошлом году.

В этих беседах говорят о многом, но главным образом о мастерстве:

“ 28.09.99.

— Что для вас слово?

— Я его не приемлю. Слово в тексте выступает как спаситель. Я всегда избегал этого. Текст сам по себе должен быть сильным, а не так, чтобы одно слово спасало весь текст. Все слова должны быть одинаково сильными. Спасительной силой слова чаще других пользовался Маари. Посреди плохонького текста вдруг, глядишь, появляется слово, которое одно спасает целую страницу. Вот так, на одном слове или фразе, держатся тексты, которым несть числа. Истинные же, большие художники не знают слова, оно для них незначимо. В тексте Ованеса Туманяна слово незначимо, все слова настолько точны, что ни одно неотделимо от других. Кажется, перед тобой проплывает вереница абсолютно серых слов, которые рождают большую яркую картину. Сами по себе тусклые, лишенные значения слова образуют текст, полный смысла. Не знаю, какой из меня писатель, но читатель я хороший и всегда прекрасно разбирался в литературе. И всегда был приверженцем культуры не слова, а текста, культуры целого. Я всегда „гасил” слова, выбрасывал из текста.

В „Гикоре” (рассказ классика. — П. К. ) Туманяна нет слов, „Гикор” сам целиком — одно слово. В этом плане могу сослаться на бесспорный авторитет. Араму Ильичу Хачатуряну, который, кроме прочего, был музыковед от Бога, задали вопрос, относящийся к истории создания балета „Гаянэ”. Речь о „Танце с саблями”. Хореограф балета нашел, что балету чего-то недостает, и предложил Араму Ильичу дописать сценку. И он сочинил знаменитый „Танец с саблями”, а к концу жизни не раз каялся: „Зачем только я его написал. Он мне весь балет испортил…” Это то же слово. Небольшой „текст”, а вот выпятился --">