Виктор Семёнович Ротов - И в засуху бессмертники цветут... К 80-летию писателя Анатолия Знаменского: Воспоминания

И в засуху бессмертники цветут... К 80-летию писателя Анатолия Знаменского Воспоминания

Владимир Архипов ПАМЯТИ ПИСАТЕЛЯ АНАТОЛИЯ ЗНАМЕНСКОГО

«Он, Знаменский, — с нами как знамя!»

Любил ты стоять на кургане.

Здесь мысль и остра, и свежа.

Курганы, как будто Иваны,

Как витязи, Русь сторожат.

Любимый бессмертник на взгорье,

А рядом шиповник багров, —

Стоит он в бессменном дозоре,

Горит, как пролитая кровь.

Отсюда ничтожнее лепет,

Что Русь безнадежно больна.

Ты верил: как зорька над степью,

Как радуга, вспыхнет она!

Болея душой за державу,

Имея характер бойца,

Ты выбрал великое право —

За правду стоять до конца.

Потомкам — правдивые вести —

Таков летописца удел.

О жизни казачьей, о чести

Ты дивную песню пропел.

Не сетовал ты на судьбину.

А силу в страданьях обрел.

Для нашей Отчизны отныне —

Ты — русского духа орел!

Героям — священная память!

Гори над курганом, звезда!

Он, Знаменский, — с нами, как знамя!

Отныне! Навек! Навсегда!

Виталий Бакалдин СЧАСТЬЕ ТВОРЧЕСКОГО БЫТИЯ (Обращение к другу)

«…Я восхищался твоей целенаправленной мудростью в оценке событий в стране и случившейся с тобой преступной несправедливости»

Прошедшее и свершившееся не терпят, не допускают сослагательного наклонения. И все‑таки я рискую вообразить, представить себе, как бы все это происходило в одном из престижных краснодарских залов…

Как водится, звучат приветствия и адреса, обращенные к юбиляру, на сцену несут свежие майские цветы и сувениры, выступают лица официальные, казачество, посланцы творческих коллективов и мы, товарищи по перу…

Читают стихи Вадим Неподоба и Кронид Обойщиков, лирично вспоминает давнее прошлое Виктор Логинов, с присущей ему пылкостью изливает душу Иван Бойко, поет дорогие юбиляру песни друг и поклонник Анатолия Дмитриевича певец Вадим Евдокимов… Нас много, желающих сказать свои несколько слов, и в одном ряду со всеми находится место и для моего обращения.

Восьмидесятилетие — это многие годы жизни и многие книги, тысячи и тысячи отвергнутых и принятых собственным сердцем рукописных страниц, это мысли, выношенные и выкоханные, — мысли не с налета, не с кондачка, а плод увлечений, разочарований, а для человека слабого духом — просто неподъемный, но осиленный тобой груз житейского опыта.

Сколько раз ты открывал мне свои «сердца горестные заметы»! Не личные судьбы волновали нас, хотя они неотделимы

от времени, нас взрастившего, а глубоко осознанное понимание огромности беды, катастрофы вселенской, навалившейся ныне на Родину и народ. По сравнению с тобой, при всем том, что выпало на мою долю, все‑таки «счастливый баловень судьбы», я восхищался твоей целенаправленной мудростью в оценке событий в стране и случившейся с тобой преступной несправедливости. Юный узник ГУЛАГа, ты идеологическими оппонентами величаешься то «сталинистом», то «казачьим урядником», то вообще «черносотенцем». Понятие «патриот» в лексике клеветников отсутствует. Что ж, могу засвидетельствовать твое глубокое уважение к личности Сталина и его великой роли созидателя могущественной сверхдержавы.

— Виталий, пойми, — говорил ты мне, закачавшемуся под сквозняками хрущевского скудоумия, — Сталин — сам жертва исторических обстоятельств, --">