Сергей Геннадьевич Мильшин - Атаман

табуна. Гоните коней вниз, вдоль балки. Ждите нас в лесу, там, где она заканчивается, если раньше не догоним.

Юшка Роденков молча поправил на поясе кремневый пистолет, выбрал взглядом из столпившихся казаков помощников — те дружно шагнули вперед, отвернулся и тут же скрылся в тумане. За ним, как тени, скользнули двое бойцов.

— Калашников! — Из толпы вынырнул круглощекий, обманчиво хрупкий, но опытный и смертельно опасный для врага пластун. — Бери кого хочешь. Пойдете первыми. Задача — снять охрану. Сам понимаешь, шум нам не нужен. Мы пойдем за тобой с пятиминутной задержкой. — Он выпрямился и собрал в широкую ладонь — считай, спрятал, аккуратно подстриженную бородку. — Все, казаки! По коням! Бог нам поможет, — Маркоша Осанов перекрестился и мягко шагнул к ближайшему валуну.

***

Утро накатывало стремительно, как казачья атака — лава. Клубы тумана выползали из горных ущелий и потихоньку застилали дымкой склоны перевала. В кустах туман рвался клочьями, цеплялся за ветки, неприятной влагой ссыпаясь за воротник, если невзначай шевельнешь кусты. Туман был казакам на руку — затруднял видимость врагу и звуки скрадывал.

Тимофей Калашников разделил людей на двойки. Так легче подкрасться тихо. Себе в напарники Тимофей взял друга и земляка — вместе перебрались на Кубань из небольшого городка Белгорода лет десять назад — настоящего гренадера в добрую сажень ростом Африкана Митрича. Африкан был из кержаков, но это не мешало им дружить, почитай, с самого детства.

Горцев первым заметил Калашников. Он резко присел и поднял ладонь — «внимание». Митрич пригнулся и осторожно подобрался к Тимофею. Черкесы полулежали в ложбинке между двух высоких камней. Две головы в папахах о чем-то тихо переговаривались в пол-оборота к казакам. Самих казаков скрывал густой куст, как Калашников заметил горцев, Африкан так и не понял.

«Ты — слева, я — справа», — показал Калашников жестом.

Казаки бесшумно разошлись в разные стороны. Прежде чем лезть на камень, Тимофей аккуратно уложил под ближайший куст винтовку, зажал в зубах клинок кинжала и поставил ногу в выемку на камне.

Осмотреться не получилось. Медленно вытянув голову над углублением в камнях, Тимофей в ту же секунду столкнулся взглядом с черкесом. Тот застыл с открытым ртом, рука замерла на полпути. Калашников стремительно оттолкнулся от шершавой поверхности камня руками и буквально рухнул на голову второго горца, медленно поворачивающегося в его сторону.

В то же мгновение с ним было кончено — еще в полете Тимофей успел переложить кинжал в ладонь, и клинок под весом казака легко вошел в шею ниже уха. Второй абрек успел подскочить и даже наполовину выхватить из кривых ножен саблю. Тимофей, оседая вместе с вздрагивающим телом горца, заторможенно следил на его движениями и никак не мог вытащить клинок из чужой шеи — тот застрял в позвонке и не желал выходить.

«Где же Африкан?» — мелькнула, может быть, последняя мысль, но тут свистнул в воздухе клинок, и второй охранник опустил голову, недоуменно разглядывая белую костяную ручку, выглядывающую из левой стороны груди. У него еще хватило сил медленно поднять руку и ухватиться за нее. В следующий момент ноги горца подогнулись, и он мешком осел на землю. Из тумана вынырнул Африкан.

Тимофей выдохнул воздух и вытер локтем капли пота на лбу.

— Ты что так долго? — он, наконец, выдернул кинжал и сейчас нервно вытирал его о черкеску горца.

— Это не я долго, это ты быстро, — Африкан легко извлек кинжал из груди второго часового, — здесь что ли ждать будем?

— Нет, пойдем до лагеря, вдруг кто наших кунаков, — он кивнул на трупы, — проведать надумает. Так мы их встретим.

Казаки вложили клинки в ножны, подобрали ружья, спрятанные за камнями и на полусогнутых ногах бесшумно скользнули в густеющий туман.

***

Командир отряда черкесов Ахмет проснулся от неясной тревоги, вызванной неприятным сном, в котором он долго на ватных ногах убегал от чего-то страшного и неотвратимого. В тот момент, когда, казалось, спасенья нет, он вздрогнул и открыл глаза. Несколько минут он лежал не шевелясь, вглядываясь в светлеющее небо и прислушиваясь к своим ощущениям. Было тихо, только кто-то из товарищей храпел неподалеку. Он оглянулся. В полумраке виднелись две размытые фигуры бойцов, вышагивающих вокруг свернувшихся калачиком, связанных пленных. Ночи в горах холодные, а казаки и --">