Аше Гарридо - Бусики

она есть – какой она была, пока училась в лицее. На последнем снимке она была уже маленькой счастливой женщиной со своей тайной – и она улыбалась мне, я знал это точно. Но картинка замирала и гасла.

Меня освободили от занятий. Когда я вернулся из клиники, табличка оставалась, но портрет уже убрали. Её табличка была единственной без портрета.

Йохан забросал меня вопросами – для него эта клиника была как дом родной, он спрашивал о знакомых санитарах, а настороженное лицо Мариуса маячило у него за плечом.

А еще через неделю террористы покончили с человечеством. Человечество покончило с собой.

Вот теперь мы могли жить вместе, ни от кого не прячась. Потому что тем немногим, кто уцелел, нет дела друг до друга. Так что все желания Клариссы исполнились. Только Клариссы больше не было.

И я не думал, что это так: когда погибли все, можно по-прежнему оплакивать одного-единственного человека, ту самую девушку, которая уничтожила мир. Она ведь этого и хотела: чтобы мы могли быть вместе, ни от кого не прячась.

В первую же ночь, пытаясь заснуть на оплавленных развалинах ее дома, еще теплых… в первую же ночь, задыхаясь от пыли и горя, я сказал: я хочу, чтобы Кларисса была со мной. Потому что даже на оплавленных развалинах ее дома мы должны засыпать вместе, обнявшись.

А вы знаете, что она загадала на последней бусинке, красной, звонкой, выплеснувшей запах нагретых солнцем сосен? Она загадала: пусть исполнится желание Тима.

А еще у нас будет ребенок.

--">