Сергей Александрович Шаргунов - 1993

Пети не получалось его прочитать.

– На Кремль! – будто в шутку замычал пацан, натягивая белую маску до глаз.

– Помнишь, зимой мост свободен был? Сами не пошли! – объяснял молодой человек, обнимая девушку.

Слева – тяжелый серый “Ударник”, справа за рекой – кирпичные башни.

Поперек моста впритык стояли оранжевые поливальные машины, а ниже тремя шеренгами, синея формой, в черных шлемах – омоновцы.

“Нет, в дедушкины времена ОМОН попроще был”, – подумал Петя.

Минуту спустя первые ряды сложились в клин, донеслись неясные, но лихие восклицания. “Садисты!” – решил он, потом понял: “Садимся!” Началась толкучка.

Пробираясь вперед, он узнавал лица сидящих на асфальте. Сергей, похожий на Железного Дровосека, что-то глухим голосом вещал, жилистый, с обритой головой, в черной ветровке и черных очках. Тут был статный матово-бледный красавец-блондин Алексей в голубой рубашке, с неподвижной, как бы приклеенной улыбкой. Над ними, сдобная рука в бок, в безразмерной сырой футболке с полустертым Че Геварой, высился большой писатель Дмитрий, щурился покрасневшими глазами, довольно утирал усы и кудри, точно бы только из бани.

Тем временем под черно-красными знаменами анархистов что-то зрело: там скандировали: “Наступай!”, и в самом крике был бег.

Колонна двинулась, бодро гикая, а за ней полилась вся застоявшаяся толпа. Сидевшие вскочили.

Омоновцы подобрались.

Омоновец впереди, смутный за забралом, не мог размахнуться и несколько раз ткнул Петю дубинкой в грудь. Петя, зажмурившись, тоже толкнул его ладонью в грудь, в твердую амуницию.

Море народа из раза в раз бросало первые ряды волнами на ОМОН, который чуть отступил, набирая размах, и начал рубиться. В ответ о щиты и шлемы заколотили древки флагов.

– Куда прешь? – боец обнажил красное потное лицо, мокрым ртом заглатывая воздух.

– Отвали! – закричал Петя. – Так надо! – И вдруг почувствовал, что рядом поднажали, продавили…

Они прорвались.

Петя побежал мимо омоновца, тот уже растерянно стоял, другие омоновцы тоже стояли, обтекаемые бегущими, обвеваемые флагами, пытаясь руками сдержать поток.

Навстречу выдвинулась новая шеренга, в которую полетела чья-то бутылка и, звонко разбитая, полыхнула желто-рыжим огнем, цвета Петиных волос. “Победа!” – мысленно закричал он, представив, как толпа расшатывает поливалки на мосту и сбрасывает их в реку, распахивает Боровицкие ворота, врывается в Кремль…

Слева, от “Ударника”, пошло подкрепление ОМОНа… Кулак “космонавта”, невидимого в своем шлеме, бил в чье-то длинное лошадиное лицо… Петю поволокло стремительным отливом…

…Они стояли при заходе на Болотную площадь.

– Ничего, ничего… – бормотал молодой человек в сливочном пиджаке, как бы что-то в уме подсчитывая. – Ничего, отсюда нас не выкурят…

– Уроды! – крикнул подросток с пышным красным платком, повязанным на запястье.

– Человек без сознания… А они… прямо по нему… – прерывисто рассказывала девушка в больших очках с желтой пластмассовой оправой.

– Ничего, – сливочный, подняв над головой, закрутил айфон, как будто это особый прибор, возможно, для измерения атмосферного давления. – Связь блокируют.

– Палатки надо ставить, – мрачно сказал парень в белой майке с изображением серого велосипеда.

Отряд, плотный, как туча, полз на них.

– Мы не уйдем! – заорал светлый пиджак и вдруг, подпрыгнув, швырнул айфон, звякнувший о глянцевитый шлем.

– Не уйдем! – заорал Петя, но сделался необычайно легок и подвижен, ноги сами понесли куда-то в сторону.

Он увидел, как светлый пиджак дубасят и валят. Туча бурлила, захватив и затянув человек пятьдесят. Пропали красный платок, желтые очки, белая майка с серым велосипедом…

Он увидел на том берегу канала нескончаемые вереницы людей – они текли восвояси, но при заходе на мост опять мелькали дубинки и флаги… В воду, сверкнув на солнце, полетели несколько шлемов, издали похожие на черных лягушек.

“Девяносто третий, девяносто третий…” – вдруг поймал он знакомый пароль и подобрался поближе, вслушиваясь в разговор двух мужиков.

– Тогда так же всё и было, но мы наш мост взяли! – говорил, напористо жестикулируя, румяный человек с седыми бакенбардами. – И пошли себе гулять! Мы Москву, считай, взяли! Даже под пулями не ссали! Я тогда студентом был, автомат у мента забрал, потом казаку отдать пришлось.

– Нет, я в девяносто третьем был в другом месте, – отвечал, благожелательно усмехаясь, --">