Леонид Иннокентьевич Могилев - Клон

В день твой пришли мы,

Как в прежние годы,

К тебе, и ты счастья нам дай,

Избавь от горя, беды, недорода…

В том году на земле этой не должно было родиться ничего, а родившееся не несло в себе жизни, ибо круговорот вод был прерван и стал круговоротом беды. А люди, уходившие по перевалам, были оставлены своими богами, и чаша, что переполнилась, была чашей терпения, не отличимой от эмалированной солдатской кружки, привычной к поминальному столу.

…В древнейшие времена жители этих гор и равнин были христианами и находились в подданстве грузинских царей. Отпавшие от христианства, они обратились было к своим тотемам, потом христианство возвратилось, потом Магомет завладел их душами, но они праздновали и языческие, и христианские праздники, уже не помня их значения. А в горах и полях можно и теперь встретить множество маленьких медных крестиков.

Из Свято-Троицкого монастыря близ Владикавказа и духовного центра в Моздоке, где обучались дети их, шло христианство. Отсюда приносили материи на рубашку и штаны, и малую денежку.

В Великий пост, в известный вечер, собирались в доме недавно умершего, приносили кутью из пшена с медом, зажигали над ней свечу и, благословившись, ели. А в это время молодые женщины отправлялись подслушивать чертей, около речек и на пригорках, положив под пятку правой ноги горсть пепла или золы, и если в каком-то доме слышался плач, то это предвещало смерть хозяевам, а если где-то смеялись, то дом ждала радость.

Но смешались посты и праздники, и лишь приметы сбывались: каркали вороны, кричали сороки, сев на крышу дома, угли в очаге манили незваных гостей, а преждевременный крик петуха и кудахтанье кур на насесте сулили только зло, и оно приходило, и не было уже очагов и сараев, в пустые глазницы окон глядела ночь, и это была ночь беды.

В 80-х годах XV века Ших-Мурза, владелец Окоцкий, пришедший служить в крепость Терки, направил в город Москву к царю Федору Ивановичу послов, а в 1645 году русскому царю присягали в верности мичкизяне, шаибутяне, бауагунцы и другие чеченские общества.

Но Шамиль знал, что говорил: «Скорее горец отступится от ислама, нежели от своего обычая, хотя бы этот обычай — ходить без рубахи».

И звали главного бога вайнахов Дали. И был богом грома и молнии Стел, и была матерью Луны Кинч, и покровительницей войны — Молыз, богиней вод — Хиннана и богиней ветров — Фурке.

И было названо древнейшее поселение вайнахов Цьой-Пхьеда. Город Мертвых…

Был тот странный предутренний свет

Меня не приковывали к массивному стальному кольцу, вмурованному в бетон пола.

— Если попробуешь бежать, Стелу отдам бойцам. Пусть порадуются. Потом сожжем ее у тебя на глазах, прямо на огороде, — объяснил мне дед.

Больше он ничего не говорил и не приходил. Пищу мне бросают сверху. Хлеб, вареную картошку.

Параши здесь нет, есть сток. Мое дерьмо падает в отверстие в углу, и его уносит какой-то ручеек. Должно быть, здесь перебывало немало кавказских пленников. Узники расписывались на стенах, потом все надписи старательно уничтожались. Сокрытие оперативной информации о персоналиях. Мудро. Одно слово, написанное и прочтенное, может дать нить. А потом полетят головы, не говоря об ушах в полиэтиленовых пакетах… Но из нужниковой этой ямы несет, и я каждый раз закрываю ее фанеркой.