Алексей Васильевич Леснянский - Гамлеты в портянках

Роман «Гамлеты в портянках» повествует об одном дне из жизни артиллерийской батареи. Два новобранца (один призван из деревни, другой — из города) от подъёма до отбоя проходят через дантов ад «дедовщины» и «уставщины», но не ломаются, а закаляются в нём, как булат.

Алексей Васильевич Леснянский

ГАМЛЕТЫ В ПОРТЯНКАХ

роман

— Чья рота? — спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.

Он спрашивал: «Чья рота?», а в сущности он спрашивал: «Уж не робеете ли вы тут?» И фейерверкер понял это.

— Капитана Тушина, ваше превосходительство, — вытягиваясь, закричал весёлым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.

«Война и мир», Л. Толстой

Глава 1

Молодое пополнение загнали на третий этаж мотострелкового батальона и построили в одну шеренгу. Высокий подтянутый капитан по фамилии Павлецов, — в глазах которого поблёскивали плутовские огоньки, свойственные главному хулиганистому мальчишке Марка Твена, — пошёл вдоль строя, внимательно всматриваясь в лица новоприбывших. Обладая большим опытом в работе с людьми, он умел с первого взгляда определять пригодность того или иного солдата к службе в армии.

На этот раз Павлецов был почти доволен рекрутами. Обнаружив в шеренге низкорослого новобранца с затравленным выражением лица, капитан посчитал своим долгом остановиться и подрастить малого до славного малого без помощи моркови.

Мал золотник, да дорог, — произнёс Павлецов, и коротыш вытянулся на тридцать сантиметров, как в собственных глазах, так и в глазах новых товарищей. — Боец, похожий на тебя лист в лист, при мне уложил двух чехов^[1] штык-ножом, — продолжил капитан, и паренёк посмотрел на офицера, как натуральный баскетболист на любимого тренера. — Из тебя выйдет отличный «махра»^[2], ко мне в роту пойдёшь, — заключил Павлецов и отошёл от солдата, начавшего страдать гигантизмом.

Тем временем сержанты, словно глухонемые, выразительными жестами требовали у новобранцев деньги. Не вызывает сомнения, что старослужащие желали добра младшим товарищам. Не будь рядом капитана, сержанты с помощью матерного языка объяснили бы молодёжи, что армия — это коммуна, в которой нет денежного обращения, так как двухлетний банкет полностью оплачен государством. Также старослужащие обязательно рассказали бы призывникам о том, что в среде военнослужащих нет рабов и господ, а все сплошь товарищи (это такая универсальная приставка) и всякие рядовые, лейтенанты и полковники (это такие звания для разнообразия). Не забыли бы сержанты упомянуть и о том, что в Вооружённых Силах все так любят и уважают друг друга, что это становится уже совсем неприличным для воинственной среды, и поэтому старослужащие иногда пускают в ход кулаки — единственно для того, чтобы восстановить необходимое приличие. Словом, всё это было бы объяснено новоприбывшим доступным языком, но рядом находился капитан, и в ходу был язык жестов.

Через какое-то время Павлецов заметил, что в казарме завелись глухонемые, и голосом, в котором чувствовалась уверенная мощь танковых гусениц, сразу занялся лечением сержантского состава:

— Рассосались отсюда, пучеглазые амёбы, иначе в ваших челюстях образуются бреши. А тебе, Толканов, я вообще вылечу кариес, потому что именно зубы являются ареалом обитания этой болезни. По волшебному взмаху моей руки в твоей ротовой полости образуется не просто брешь, а целая просека.

— Что образуется, товарищ капитан? — спросил Толканов.

— Всё… образуется, а теперь — исчезли!

Сержанты пробубнили избитое «вешайтесь, «духи» и лениво направились в комнату досуга, бросая недовольные взгляды на молодёжь. В это время из канцелярии донёсся львиный рык. Казалось, Зевс-громовержец спустился с Олимпа на землю, чтобы распечь по телефону прапорщика с вещевого склада.

— Приехали… Приплыли… Встряли… Попали, — пронеслось по шеренге.

Дверь канцелярии распахнулась настежь, и в проёме появилась грузная фигура азербайджанца с густыми иссиня-черными усами, которые в углах мясистого рта водопадом низвергались к низу. Его бритая голова, водружённая на массивную шею, думается, никогда не знала поворотов. Этого человека можно было принять за турецкого янычара, сказочного джина или