Грейс Пейли - Мечты на мертвом языке (сборник)

Грейс Пейли Мечты на мертвом языке Рассказы

Громче всех Перевод В. Пророковой

Есть такое место, где лифты грохочут, двери хлопают, тарелки бьются, а каждое окно – как материн рот, что велит улице: а ну, не орать; катайтесь на своих роликах где-нибудь еще; немедленно домой! Мой голос громче всех.

Там моя мама еще живехонька, и бакалейщик решается дать ей совет.

– Миссис Абрамович, – говорит он, – главное – своих детей не бояться.

– Ах, мистер Бялик, – отвечает мама, – что ей, что ее отцу – скажешь потише, мол, а они: «Потише в могиле будет».

– С Кони-Айленда на кладбище, – говорит папа. – На той же подземке, за те же деньги.

Я стою у бочки с солеными огурцами. Борозжу мизинцем рассол. Отвлекаюсь, чтобы объявить:

– Кэмпбелл – томатный суп. Кэмпбелл – овощной на говяжьем бульоне. Кэмпбелл – шот-лан-д-ская похлебка…

– Тише ты, – велит бакалейщик. – А то с банок наклейки поотлетают.

– Ширли, прошу тебя, чуточку потише, – умоляет мама.

В этом месте вся улица стонет: «Тише! Тише!», но ей ни на капельку, ни на толику не унять радостный хор у меня внутри.

Там же, совсем рядом, за углом, здание из красного кирпича, давным-давно старое. Каждое утро перед входом стоят дети в две предполагаемо ровные линейки. Их ничто не оскорбляет. Им все равно ждать.

Обычно среди них и я. Собственно, я первая, потому что моя фамилия начинается на «А».

В одно холодное утро староста хлопнул меня по плечу и сказал:

– Ширли Абрамович, тебя вызывают в четыреста девятый кабинет.

Я послушно помчалась не вниз, а вверх по лестнице в 409-й кабинет, где сидели шестиклассники. И встала, замерев, у учительского стола: ждала, когда у мистера Хилтона, их учителя, найдется для меня время.

Через минут пять он сказал:

– Ширли!

– Что? – шепнула я.

– Вот те на! Ширли Абрамович! Я слышал, ты говоришь громко, четко и умеешь читать с выражением. Так оно и есть?

– Да, – шепнула я.

– Тогда давай без глупостей! Когда-нибудь ты еще, может, и учиться у меня будешь. Отвечай как положено.

– Хорошо! – проорала я.

– Так-то лучше, – кивнул он. – Слушай, Ширли, а ты не можешь волосы подвязать или там заколоть? А то у тебя на голове копна.

– Могу! – выкрикнула я.

– Все, угомонись. – Он развернулся к классу. – Дети, полная тишина! Откройте учебники на тридцать девятой странице. Читайте до пятьдесят второй. Как закончите, начинайте сначала. – Он снова окинул меня взглядом. – Ты, наверное, Ширли, знаешь, что приближается Рождество. Мы готовим замечательный спектакль. Роли по большей части уже розданы. Но очень нужен еще человек с сильным голосом, с мощной энергетикой. Знаешь, что такое энергетика? Правда? Умница. Я тут вчера на школьном собрании слышал, как ты читаешь «Господь – Пастырь мой»^[1]. Мне очень понравилось. Прекрасно было исполнено. Миссис Джордан, твоя учительница, тебя хвалит. Значит, так, Ширли Абрамович, если хочешь участвовать в спектакле, повторяй за мной: «Клянусь работать на полную, как я никогда еще не работала!»

Я взглянула на небеса и выпалила:

– Клянусь! – Поцеловала мизинец и посмотрела на Господа.

– Такая уж у актера жизнь, – объяснил он. – Он как солдат всегда наготове и всегда готов исполнять приказы генерала – то есть режиссера. Все, – сказал он, – абсолютно все зависит только от тебя.

После уроков ученики по всей школе отчищали и отдирали с окон ошметки индейки и шелуху от попкорна. Прощай, День благодарения. На следующее утро староста принес со склада красную и зеленую бумагу. Мы наделали новых гирлянд, развесили их по стенам, прикрепили над дверями.

Учителя становились все радостнее. Словно в головах у них весело звенели колокольчики детства. Моя лучшая подруга Эви во всем видела худое, но даже она не нашла над чем поиздеваться. Мы выучили «Святую ночь»^[2] назубок.

– Замечательно, просто замечательно! – восторгалась мисс Гласе, проходившая у нас в школе практику. – Даже не верится, что кое-кто из вас по-английски толком не говорит.

Мы выучили «Украсьте залы» и «Вести ангельской внемли»^[3]. Учителям не было за нас стыдно, и мы не смущались.

А вот мама, узнав про это все, сказала папе:

– Миша, ты хоть представляешь, что там творится? Крамер вошла в комиссию по распределению билетов.

– Кто? – переспросил папа. – Крамер? Так у нее вообще активность повышенная.

– Активность? Активность обычно направлена на что-то разумное. Знаешь, – сказала она со --">