Джиллиан Тиндалл - Крушение на Грейт-Рассел-Стрит

Джиллиан Тиндалл Крушение на Грейт-Рассел-Стрит

Джиллиан Тиндалл родилась в 1938 году, в 1959 — окончила Оксфордский университет по специальности «Английская литература», получив диплом первой степени. Некоторое время жила в Париже, побывала в СССР, Израиле и Америке. В 1963 году вышла замуж за психолога, и у них есть сын.

Среди первых опубликованных ею произведений — «Безымянный на улице» (1959) и «Вода и звук» (1961). Сейчас она живет в Лондоне и, кроме книг, пишет статьи для национальных органов печати и рецензии для журнала «Нью Стейтсмен». В самое последнее время ею выпущены романы «Кто-то другой», удостоенный литературной премии в 1970 году, и «Улети на небо», удостоенный премии Сомерсета Моэма в 1972 году, а также вышедший в 1973 году сборник рассказов «Пляски смерти».

Джиллиан Тиндалл признана одним из крупнейших романистов в нашей стране. В публикуемом ниже рассказе «Крушение на Грейт-Рассел-Стрит» из сборника «Пляски смерти» отчетливо проявились особенности ее писательской манеры: знание людей и их чувств в сочетании с ясным, простым прозаическим стилем, которые придают ее произведениям свежесть и выразительность.

Без четверти четыре он покинул читальный зал Британского музея, где в этот день работал над материалами о Фоссетте, и размеренным, хотя и медленным шагом, направился в сторону Оксфорд-Серкус. Ближе было бы идти на другую станцию метро, Тоттенхем-Корт-Роуд, но это значит, что, когда проедешь всего одну остановку, нужно будет пересаживаться на его линию, Бейкерлоо, а он всю жизнь был человеком, на которого нагоняла тоску подобная мельтешня. Уж лучше пройтись пешком, даже если это займет куда как больше времени, чем прежде — в самое последнее время ему приходилось внимательно следить за ногами, которые порой начинали сдавать.

Раньше, если б у него были нужные материалы и работа продвигалась успешно, он ни за что б не ушел из читалки так рано. Но теперь три-четыре часа и, кажется, уже все. После этого перед глазами начинали плясать точки, и один раз, в июне этого года, быстро поднявшись с места, он упал и пришел в себя, лежа, как дурак, на полу, а над ним, как на зло, склонилась одна из этих черных физиономий, которые теперь обслуживают за центральной кафедрой. Страшилища, все как один, — конечно, любезны и имеют такое же, как он, право на существование и все такое…, но что до работы… Он подумал, как уже думал неоднократно, что надо сказать об этом Кингсли, чтоб подразнить его, и начал перебирать в уме примеры неумения небелых работать, которые он развернет перед старинным другом. Но тут вспомнил, как тоже вспоминал неоднократно, что этот его старинный друг, партнер по спорам и собрат по перу уже умер. Два года, как умер, черт его побери.

После того, как он тогда потерял равновесие — «вашего маленького обморока», как, приводя его в ярость, упорно именовали этот случай старший дежурный по залу, лечащий врач и Шерли, — Шерли пыталась заставить его рано ложиться спать, есть лэнч, «не переутомляться» и делать множество всяких других скучных вещей, которых он в жизни не делал и не собирался делать теперь. Глупая девчонка, что она о себе воображает? (На самом деле Шерли — самая старшая из его детей, напоминание о браке, по-юношески заключенном из высших принципов с продавщицей, — он не протянул и до конца первой мировой войны и ныне казался столь же расплывчатым и неинтересным, как события в устаревшем и давно не читанном романе. Плотно сбитая, старающаяся во всем угодить пятидесятилетняя женщина, называвшая себя его дочерью, она так же мало напоминала бледнолицую, чересчур надушенную, тщедушную восемнадцатилетнюю девицу, какой была ее мать, как она умела летать — даже если предположить, что ему хотелось напоминаний. Два другие брака, один — в двадцать втором, другой — в сороковом году, оставили более заметный след. Оставили).

Во всяком случае бедняжка Шерли будет волноваться, если он не явится домой к пяти есть гренки с анчоусами, которые она для него приготовила. Можно даже и ублажить ее. У него, как он нередко говорил ей, вызывал раздражение вид молодой, полной сил женщины вроде нее, которая, не имея постоянной работы, целыми днями околачивается в доме. Это противоречило принципам, которых он придерживался всю жизнь, а ей явно причиняло один вред — поглядеть только, как скверно она одета, как растолстела, как распустилась. Нечего удивляться, что муж ее бросил, хотя он, конечно, --">