Маилис де Керангаль - Чинить живых

фургон дожидаться холодного морского рассвета.

Кристоф Альба, Йохан Роше и он, Симон Лимбр. Будильники зазвонили, и они откинули одеяла, чтобы выбраться из тёплых уютных постелей ради сёрф-сэшн, о которой они договорились ещё до полуночи после непродолжительного обмена эсэмэсками; ради сэшн во время полуприлива, каких бывает два или три в год: правильное море, постоянная рябь, слабый ветер, и ни души вокруг. Джинсы, куртка; они выскользнули из дому, не проглотив ни крошки, даже не выпив стакана молока, не съев ни горстки мюслей, ни даже ломтика хлеба; они остановились у подъезда многоэтажного дома (Симон), у ворот своего особняка (Йохан) и стали ждать фургон, который оказался пунктуальным (Крис); и это они, которые, не обращая внимания на ворчание родителей, по воскресеньям никогда не поднимались раньше полудня; они, о которых судачили, что, мол, только и умеют раскидывать влажные комки жевательного табака между диваном в гостиной и стулом в своих спальнях; они уже выказывали все признаки нетерпения, переминаясь с ноги на ногу на улице в шесть утра, развязанные шнурки и зловонное дыхание, прямо под фонарём. Симон Лимбр смотрел, как исчезает облачко, выпущенное изо рта, наблюдал за метаморфозами белой фумаролы,^[4] которая сначала, такая компактная, висела в воздухе, а затем растворялась в окружающей атмосфере, исчезая без следа, и вспомнил, как ребёнком обожал играть в курильщика, поднося к губам указательный и средний пальцы, а затем набирая в рот воздух, втягивая щеки и выдыхая невидимый дым, как настоящий мужчина — мужчина, который мог быть героем мультика «Три кабальеро», а мог — героем фильма «Охотники за большой волной»;^[5] его могли звать Крис, Джон или Скай, не имя, а псевдоним, кличка: они были созданы, придуманы, чтобы вообразить себя всемирно известным сёрфером, хотя на самом деле он всего лишь «лицеист эстуария», и всякий раз, произнося это имя, все враждебные конфигурации как бы отбрасываются; забываются холодный мелкий дождь, тихий шелест моря, обрывы, подобные стенам, улицы, опустевшие в приближении вечера, родительские упрёки, жалобы школьных учителей, причитания подружки, брошенной на мостовой, — той самой, кому в очередной раз предпочли фургон: а ведь она никогда ничего не имела против сёрфинга.

И вот они сидят в фургоне — никогда, никогда они не говорят «грузовичок» или «микроавтобус»: скорее лопнут — только «van».^[6] Чумазая влажность; мелкий песок, проникающий повсюду и натирающий задницу, как наждачная бумага; горьковато-солёный каучук; зловоние маршевого берега^[7] и запах парафина, — всё это сёрфинг, разнообразие сочетаний: шорты или плотный облегающий гидрокостюм с капюшоном, перчатки, гибкая обувь, воск в горшочках, лямка. Все трое уселись на переднее сиденье, плечом к плечу; они потирают ладонями ляжки, издавая обезьяньи крики: чёрт возьми! как же холодно; затем начинают старательно жевать витаминизированные злаковые батончики, нельзя слопать всё прямо сейчас: надо оставить на потом, после заплыва, — вот тогда действительно захочется есть; по кругу идут бутылка колы, тюбик с концентрированным сгущённым молоком от «Нестле», «Пепито» и «Шамони», печенье мягких и сладких мальчиков; в итоге они вытаскивают из-под сиденья последний номер журнала «Сёрф-сэшн», который открывают и кладут прямо на приборную доску; три головы, касаясь друг друга, склоняются к страницам, отсвечивающим в темноте; бумага — такая же холодная и гладкая, как кожа, намазанная кремом для загара; радость; страницы переворачиваются сотни, тысячи раз, а они рассматривают их снова и снова, глаза от восторга вылезают из орбит, во рту пересохло: гигантская волна Мейверик и point break^[8] Ломбока, прыжки на гребне от Явы до Гавайских островов, течения Вануату, бешеные валы Маргарет-ривер, самые лучшие берега планеты бахвалятся чудесным, захватывающим сёрфингом. Они лихорадочно тычут в картинки указательными пальцами: вот сюда, сюда, посмотри; однажды они отправятся туда, возможно уже будущим летом; отправятся втроём, усевшись в грузовичок: они поедут за мечтой, за кайфом, который дарит сёрфинг; они отправятся на поиски самой прекрасной волны во всём мире, покатят по дорогам в поисках дикого и неизведанного — того, что откроют, как Христофор Колумб Америку, и будут совсем одни на line-up,^[9] когда наконец появится та, которую они ждали всю жизнь: эта волна явится из недр океана, архаичная и --">