Пауло Коэльо - Ведьма с Портобелло

Пауло КОЭЛЬО ВЕДЬМА С ПОРТОБЕЛЛО

Посвящается S.F.X. который,подобно солнцу, одаривал наспри своем появлении светом и теплом; примеру для тех, кто мыслит ширесвоих горизонтов.

Пресвятая Дева, без греха зачавшая, моли Бога о нас, да не постыдимся в уповании на Тебя.

Никто, зажегши свечу, не ставит ее в сокровенном месте, ни под сосудом, но на подсвечнике, чтобы входящие видели свет.

Евангелие от Луки 11: 33

Прежде чем эти свидетель­ства, покинув мой письменный стоп, последуют судьбе, которую я для них избрал, мне хотелось использовать их как основание для традиционной, тщательно прора­ботанной биографии, где излагается абсолютно реаль­ная история.

В надежде, что это мне поможет, я стал читать биографии разных людей, но в результате осознал: точ­ка зрения биографа оказывает сильнейшее воздействие на результат его исследований. И поскольку я намере­вался не донести до читателя собственное мнение, а показать историю «ведьмы с Портобелло» глазами действующих лиц, то в конце концов забросил перво­начальную идею книги, сочтя, что лучше будет просто записать все, что рассказали мне очевидцы.

Хирон Райан, 44 года, журналист

Никто не зажигает свечу, чтобы таить ее за дверью, ибо свет затем и существует, чтобы светить, открывать людям глаза, показывать, ка­кие вокруг чудеса.

Никто не приносит в жертву свое величайшее со­кровище, имя которому – любовь.

Никто не вверяет свои мечты в руки тех, кто спосо­бен их уничтожить.

Только Афина.

Через много лет после того, как она умерла, прежняя ее наставница попросила меня съездить с нею вместе в шотландский город Престопанс. Там в соответствии с феодальным законом – месяц спустя его признают утра­тившим силу – была объявлена амнистия восьмидесяти одному человеку (а равно их котам и кошкам), казнен­ным по обвинению в колдовстве с XVI по XVII век.

Официальный представитель баронов Престон-грейндж и Долфинстоун заявил, что «преступление большинства не было доказано, и суды выносили смерт­ные приговоры, беря на веру показания свидетелей об­винения, уверявших, будто ощущают присутствие злых духов».

Не стоит, конечно, ворошить былое и поминать ужа­сы инквизиции с ее пыточными камерами и кострами, которые разожжены были ненавистью и местью. Но по дороге Эдда несколько раз повторила, что есть в по­миловании нечто такое, чего она принять не в силах: городские власти и 14-й барон Престонгрейнджский и Долфинстоунский, изволите ли видеть, «простили» зверски убитых людей.

– На дворе – XXI век, а наследники и потомки на­стоящих преступников, на совести которых гибель ни в чем не повинных жертв, считают себя вправе «про­щать» их. Ну да ты сам знаешь, Хирон.

Да уж, мне ли не знать… Набирает силу новая охо­та на ведьм, но на этот раз действовать предпочитают не раскаленным железом, а насмешкой и глумлением.

Каждый, кто, случайно открыв в себе дар, осмеливает­ся упомянуть о нем, сталкивается с недоверием. А муж, жена, отец, сын этого человек, вместо того чтобы гор­диться им, обычно запрещают ему говорить о своей та­инственной способности, потому что боятся травли.

Раньше, до знакомства с Афиной, я полагал, что все это – не более чем бесчестный способ извлечь выгоду из отчаянья, столь присущего человеческому существу. От­правившись в Трансильванию снимать документальный фильм о вампирах, я намеревался показать, как легко об­мануть людей, ибо суеверия, сколь бы нелепы ни были они, глубоко укоренились в душе человеческой и используют­ся бессовестными манипуляторами. Когда я осматривал замок Дракулы, восстановленный лишь для того, чтобы туристам казалось, будто они находятся в некоем особом месте, мне устроили встречу с одним правительственным чиновником, который намекнул, что, если фильм покажут по Би-би-си, я получу, как он выразился, «значительный» подарок. В глазах этого клерка я способствовал распро­странению мифа, я подчеркивал его непреходящую цен­ность и, стало быть, вправе был рассчитывать на щедрую награду. По словам гида, количество туристов возрастает из года в год, и полезно любое упоминание об этих ме­стах – пусть даже одни твердят, что замок – это декора­ция, а другие – что Влад Дракула был историческим пер­сонажем, не имеющим ни малейшего отношения к мифу, а третьи – что все это вообще родилось в больном во­ображении некоего ирландца (Брэма --">