Андре Моруа - Сентябрьские розы

между мужчиной и женщиной, исполненная чувственности, но при этом не… э-э… не обожженная ревностью.

– Так вы не любите свою работу?

– Люблю, разумеется… Вернее, мне хотелось бы за несколько лет плодотворной лености произвести на свет какой-нибудь короткий шедевр: «Кандид» или «Цветы зла»… Мне хотелось бы медленно накапливать максимы и характеры. Все мы пишем слишком много. Не потому, что мы сами этого хотим. Нас к этому подталкивают. К тому же надо как-то жить… Вот представьте себе, мой дорогой друг, вы выбираете эту профессию – поскольку ныне это называют профессией, – позвольте же мне обозначить некоторые моральные наставления… Вы не станете им следовать, я и сам не следую им, что не мешает им оставаться превосходными… Не стоит жить в Париже… Приезжайте сюда время от времени, чтобы изучать мир, который вам следует все же знать, но работать надлежит в одиночестве. Никогда не встречайтесь лично с издателем или главным редактором газеты. Завяжите с ними переписку, если в этом есть необходимость, но не принимайте в расчет их поступки или советы… Не стоит заботиться о рыночной стоимости книги. Буало отдавал свои книги Клоду Барбену, он их ему не продавал, и если он говорил о Расине:

Когда вы пишете и долго, и упорно,

Доходы получать потом вам не зазорно…^[2]

так это благодаря… э-э… снисходительности друга, который в глубине души осуждал это… Никогда не слушайте советов супруги, любовницы, льстеца… Публикуйте мало… Раскрывайте свою ладонь, только если она полна. И главное: заботьтесь прежде всего о форме… Фо-о-орма, друг мой, фо-о-орма… Лишь она одна порука тому, что произведение будет жить долго. Сюжет не значит ничего. Теокрит записывал разговоры обычных домохозяек, Цицерон выступал в суде, ведя пошлые административные тяжбы, Паскаль беседовал с воображаемыми иезуитами, подобного рода ученые споры давно ушли в прошлое. Всех этих авторов по прошествии стольких веков читают по-прежнему благодаря отточенной форме… Она одна лишь, уверяю вас, раскрывает индивидуальность человека… Лучше написать поэму, чем роман… Вот я, к примеру, пишу романы, которые отнюдь не являются поэмами. Так я их и не люблю, друг мой, знайте, что я их не люблю. Video meliora proboque…^[3]

Всю эту тираду он произнес со страстью, расталкивая своей тростью камешки на тропинке.

– Как вы суровы! – воскликнул Эрве. – Ваши романы поэтичны, а что касается формы, их безыскусную простоту я предпочитаю всем этим украшательствам, когда каждое слово сияет собственным блеском, отдельно от прочих.

Они приближались к заставе Сент-Джеймс. Фонтен остановился возле решетки, встав прямо перед молодым человеком, при этом его едва не сбил въезжающий в Булонский лес автомобиль.

– Нет-нет! – запротестовал он. – Оставьте мне, по крайней мере, право самому осознавать свои возможности.

– Но если таковы ваши ощущения, дорогой мой учитель, отчего бы вам не попытаться примириться с собой? Вы достаточно свободны, известны, богаты, чтобы ни от кого не зависеть. Разве вы не можете делать все, что пожелаете?

– Мой добрый друг, – ответил Фонтен, – вы не знаете жизни. Это продажная девка с железным характером. Она обуздает вас, как и всех прочих… И не надо думать, будто я богат!.. Напротив… Некогда я женился, это правда, на богатой женщине, но с тех пор случилась война, и потом это падение франка, в общем, Полина теперь бедна. Но ее вкусы и склонности остались вкусами и склонностями богатой женщины, и, чтобы дать ей возможность жить так, как она привыкла, я вынужден продавать себя… Ну вот!.. Мы и пришли. Надо перейти улицу.

Дом, в котором Гийом Фонтен обитал в Нёйи на углу бульвара Ришар-Валланс и улицы де ла Ферм, находился посреди сада. Вычурная постройка с двустворчатыми окнами, причудливыми балконами, крыльцом с волютами: некая помесь поддельной готики, поддельного ренессанса и слишком подлинного стиля 1900-х. Фонтен пригласил своего спутника пройти в сад, который, словно сад префектуры, был засажен фиолетовыми и желтыми анютиными глазками на овальных клумбах. Подняв трость, он с отвращением указал на фасад.

– Полюбуйтесь! – произнес он. – Разве это можно назвать жилищем писателя? Такой богатый и такой… э-э… уродливый. Жить надо или в красивом месте, или в келье. Но где взять средства? Моя жена унаследовала это… строение от первого мужа… Порвать с прошлым трудно, даже невозможно… Войдите на минутку… Я вам покажу свое оборонительное --">