Филиппа Грегори - Дочь кардинала

Филиппа Грегори Дочь кардинала

© Кузовлева Н., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

Посвящается Энтони

Лондонский Тауэр

Май, 1465 год

Моя мать, наследница короны по праву рождения и жена самого влиятельного человека в этом королевстве, как и подобает леди ее положения, идет впереди всех. За ней идет Изабелла, как старшая из нас, и только потом иду я. Я всегда иду последней. Мне почти ничего не видно, пока мы не входим в тронный зал лондонского Тауэра и мать не подводит Изабеллу к трону, чтобы она выразила почтение правителю и тут же отошла в сторону. Изабелла склоняется в низком реверансе, как нас учили, потому что король – всегда король, даже если он еще совсем юнец, посаженный на престол моим отцом. А его жена будет королевой, что бы мы о ней ни думали. И лишь когда я делаю шаг вперед, чтобы в свой черед присесть в реверансе, я наконец вижу ту, ради встречи с которой нас сюда привели.

У меня захватывает дух от того, как она хороша: это самая красивая женщина, которую я видела в своей жизни! Мне становится понятно, почему король остановил свои войска в то же мгновение, как увидел, и поспешил взять ее в жены спустя считаные недели после первой встречи. Ее улыбка медленно расцветает на лице, но потом озаряет его ангельским сиянием. Она изящнее многих статуй, и многие святые лики Богоматери, вышедшие из-под кисти великих мастеров, меркнут по сравнению с ее тонкими одухотворенными чертами. Я поднимаюсь из реверанса, и мои глаза устремляются к ней, словно она – чудотворная икона, к которой я жадно припадаю. Мне не отвести от нее взгляда, под которым ее лицо оживает, наполняется теплом. Ее щеки розовеют, и она улыбается мне, и я не в силах сдержать ответной счастливой улыбки. Она смеется, находя мой нескрываемый восторг перед ней забавным, и тут я ловлю полный ярости взгляд своей матушки. Я тороплюсь занять свое место подле нее, где уже стоит, нахмурившись, моя сестра Изабелла.

– Ты вытаращилась на нее, как слабоумная! – шипит она мне. – Ты всех нас позоришь. Что бы сказал на это отец?

Король делает шаг вперед и тепло целует матушку в обе щеки.

– Есть ли известия от моего дорогого друга, твоего господина? – спрашивает он.

– Он усердно трудится на службе Вашего Величества, – быстро отвечает она, потому что отца нет на сегодняшнем приеме, как и на всех нынешних празднествах. Он встречается с самим королем Франции и герцогом Бургундским, встречается с ними на равных, чтобы заключить мир с этими великими мужами Христовыми теперь, когда «спящий король»^[1] потерпел поражение и мы стали настоящими правителями Англии. Мой отец – великий человек, и он представляет сейчас нового короля и всю Англию.

Король, новый король, наш король шутливо кланяется Изабелле и треплет мою щеку. Он знает нас с тех пор, когда мы были еще детьми, которых не брали на подобные приемы, а он – мальчишкой на попечении нашего отца. В это время мать осматривается вокруг так, словно она дома, в замке Кале, зорко следит за тем, чтобы слуги тщательно выполняли свои обязанности. Я знаю, что она жаждет заметить за ними какую-нибудь оплошность, чтобы потом доложить о ней отцу, как о доказательстве, что эта удивительной красоты королева не справляется с отведенной ей ролью. По недовольному выражению ее лица я вижу, что она так и не смогла ничего найти. Королеву никто не любит, и я тоже не должна ею восхищаться. Нас не должна трогать ее теплая улыбка, которой она одаряет меня и Изабеллу, ее готовность подняться с трона, чтобы подойти и взять нашу мать за руки. Мы полны решимости тоже ее не любить, потому что наш отец уже нашел для короля более достойную партию – принцессу Франции. Он уже все продумал, обо всем договорился, подготовил брачный договор, убедил людей, питавших ненависть к Франции, что этот брак пойдет на пользу их стране, защитит Кале и, может, даже вернет Бордо в наши руки. Вот только Эдуард, наш новый король, головокружительный красавец и славный правитель, наш любимый Эдуард, который, как мы считали, приходился кем-то вроде младшего брата нашему отцу, а нам – сиятельным дядюшкой, просто сказал таким тоном, словно отдавал распоряжения об ужине, что он уже женат и что с этим уже ничего --">