Анатолий Александрович Брянчанинов - Сказка об Иване Быковиче

главах,

О двенадцати крылах,

Змей-страшило выезжает,

Всю окрестность освещает.

Во лбу месяц золотой;

Ребра звездами сияют,

Из-под ног огни сверкают;

Черный ворон на хребте,

Пес свирепый на хвосте.

Конь под змеем спотыкнулся,

Черный ворон встрепенулся,

Пес свирепый зарычал.

Змей, взбесившись, закричал:

– «Что ты, падаль, к низу гнешься,

Ты, перо, чего трясешься,

А ты, песья шерсть, встаешь?

Аль со страху невтерпеж?

Аль Быкович вам приснился?

Знайте ж! он и не родился;

А родился – так плевком

Порешу я с молодцом».

Мигом выскочил Быкович…

– «Ну, хвастун ты, Змей Змёевич!

Обожди-ка, не хвались,

Прежде Богу помолись!

Я пришел ведь не дивиться,

А на смерть с тобою биться!»

Боевым мечом хватил –

Три главы ему срубил.

Змий ни мало не смутился,

Главы поднял, наклонился –

И так главы приросли,

Словно их и не снесли!

Видит витязь: плохо дело,

Сила вражья одолела,

В землю вбила на аршин…

– «Стой, – кричит, – ты, бесов сын!

И цари среди сраженья

Допускают замиренья, –

«Беспрерывный будет бой?»

Змей на роздых согласился,

А Быкович изловчился,

И немедленно пустил

Рукавицей, что есть сил,

В ту избу, где братья были;

Стекла громко прозвонили,

Но им, сонным, не слыхать.

Вот Быкович наступать

Снова начал на злодея –

И скорехонько у змея

Не хватило шести глав;

Змей, немедля их подняв,

Тем ни мало не смутился,

Шеей толстой наклонился –

И те главы приросли,

Словно их и не снесли!

Видит витязь: плохо дело,

Сила вражья одолела,

В землю по пояс вошел,

Речь о роздыхе завел.

Змей на роздых согласился,

А Быкович изловчился,

И в избушку, что есть сил,

Рукавицею пустил:

Та всю крышу своротила,

Но ребят не разбудила.

Вновь Быкович наступил,

Змею девять глав срубил.

Змей ни мало не смутился,

Главы поднял, наклонился –

И те главы приросли,

Словно их и не снесли!

Утомясь от третьей встречи,

Вбитый в землю уж по плечи,

Витязь змею закричал,

Чтобы роздых ему дал.

Змей с охотой согласился,

А Быкович изловчился,

Шапку снял, в избу пустил,

По бревну всю раскатил.

Тут уж братья повскакали,

К чаше живо подбежали:

Кровь с ножа так и струит,

Из посуды вон бежит;

Конь храпит, дрожит и бьется

И с цепей на волю рвется.

В тот же миг коня спустив,

Меч булатный обнажив,

Братья на реку помчались,

Но пока они сбирались –

Змея конь уже топтал,

А Быкович отрубал

Буйны головы злодея;

После туловище змея

По частям в реку швырнул,

Братьев ленью упрекнул:

– «Вот на вас я положился, –

И чуть жизни не лишился!»

На заре оставив дом,

Храбрый витязь воробьем

Обернулся, и к богатым

Белокаменным палатам,

Прилетев, из воробья

Обратился в муравья.

Тот в покои втихомолку

Пробрался, забился в щелку

И прислушиваться стал.

– «Всех Быкович осмеял, –

Ведьма охает и злится: –

Каково зятьев лишиться,

Страшных витязей таких!»

– «Не горюй ты так о них,

Говорят чудовищ жены; –

Мы ведь, матушка, смышлены

И отплатим молодцу!»

– «Я вот голод напущу,

Дочь меньшая обещает, –

И где путь им пролегает,

Выйду, в яблонь обернусь,

И плодами огнетусь;

Кто плодом моим прельстится,

Мигом с жизнию простится!»

– «Я же жаждою дойму,

И колодца вид приму;

Кто воды моей коснется –

Живо ею захлебнется» –

Дочь вторая говорит;

А большая дочь грозит:

– «Нагоню я сон свинцовый,

И постелькою пуховой

Обернусь, и стану ждать:

Кто приляжет отдыхать,

Тот скорей сгорит, чем в печи!»

Вот Быкович эти речи

Как подслушал, полетел

И пред хаткой, здрав и цел,

Прежним молодцем явился;

Братьев взял и в путь пустился,

Едут молодцы домой

По дорожке столбовой;

Сильно голодом скучают,

Чем унять его не знают,

Глядь – вдруг яблонька стоит,

Спелым яблочком манит…

К ней царевич с бабьим сыном

Добрались скачком единым,

Но Быкович упредил:

Мигом яблоньку срубил –

Та вся кровно облилась!

То же самое случилось

И с постелькою потом,

И с колодцем-родником –

Змеев жен как не бывало!

Ведьма злая, как узнала,

Перекинулась скорей

Старой нищенкой убогой,

И помчалася дорогой;

Дождалась

--">