Леонид Киреевич Леванович - Беседь течёт в океан [журнальный вариант]

черной «Волги», был доволен, что ярмарка прошла отлично, без всяких ЧП — так доложил ему начальник милиции. Председатель сельсовета устроил хорошее угощение: были и чарка, и шкварка, и чай из самовара.

Михаил Долгалев радовался, что повидался со своими молодыми друзьями-односельчанами, побыл среди людей, аппетитно пообедал, пил только чай — твердо держался: завязал так завязал, или как он говорил: я свой лимит выбрал, фонды кончились. А еще радовался, что купил жене теплую, красивую кофту.

Ехали с ними председатель Белогорского сельсовета и голова хатыничского колхоза Данила Баханьков. Долгалев, хотя и был самый трезвый, всю дорогу веселил, рассказывал анекдоты, курьезные истории.

Андрей Сахута и супруги Моховиковы ехали вместе. Ева была от ярмарки в восторге.

— Такой богатый кирмаш. Вот тебе и далекая провинция. А сколько людей! Сколько всего! И товаров, и продуктов. Не думала, что увижу здесь такое зрелище.

Петро Моховиков был тоже очень рад, что удалось побывать на родине, благодарен другу, пригласившему его. Радость и гордость еще усиливались от восторгов Евы. Эта женщина действительно стала самым близким и дорогим человеком. И здесь, в машине, он чувствовал ее теплое колено, которым она прижималась к его ноге. Еву все уговаривали выпить чарку, чтобы согреться, и она рискнула, потому и задремала, положив голову на плечо мужа.

Машины остановились возле кладбища, как и было договорено. Андрей постоял над могилками своих братьев — Толика, Коли и Василя. Над могилками меньших братьев, умерших давно, после войны, стояли покрытые мхом деревянные кресты. А над могилой Василя возвышался памятник из белого камня, Андрей заказывал его в районе, сделали в Могилеве. Есть и медальон, на фотоснимке Василь в темном пиджаке, белой рубахе, под галстуком. Вспомнил, что брат не любил галстуков, называл их удавкой. Таким, молодым здоровяком, он запомнился Андрею. Обидно и горько, что так рано он ушел из жизни: будто самое сильное дерево, принявшее на себя удар жизненной бури.

Подошли Петро и Ева. Андрей рассказал, особенно для Евы, кто здесь похоронен, показал могилки братьев, бабушки и дедушки.

— Вон Долгалев стоит один. Давайте подойдем к нему, — предложил Андрей. — А там и могилки родителей Миколы близко. Отец его был бригадиром после войны. Один класс образования имел. А сын целым районом руководит.

— Я удивляюсь, какие люди вышли из вашей деревни. Из такой глуши, — не переставала восхищаться Ева.

Гордится своим мужем, подумал Андрей и пожалел, что рядом нет жены: она тоже может им гордиться.

Через полчаса собрались возле машин.

— Мужики, давайте посмотрим на Беседь. Но не здесь, а возле магазина, — предложил Петро. — Там высокий берег. Вид открывается необыкновенный. День сегодня светлый. Природа нам способствует.

Никто не возразил, и вскоре шестеро хатыничских мужчин и одна нездешняя женщина стояли на взгорье.

— И правда, лучшей картины не найдешь, — взволнованно сказал Долгалев. Он стоял, опираясь на кий, крутил головой то в одну, то в другую сторону. — Даже Бабина гора видна. И река. И лес, и луга.

Петро пошептался с Данилой и Евой, вслух сказал:

— Подождите пару минут. Мы сейчас вернемся.

Вдвоем с Данилой они направились в магазин. Вскоре вернулись с бутылкой шампанского и двумя гранеными стаканами.

— Думаю, что в таком прекрасном месте… В такой земляческой компании грех не выпить. Как говорят в народе: когда то было, когда еще будет. — Петро ловко откупорил бутылку, пробка выстрелила, взлетела вверх и покатилась с обрыва на песчаный берег. — Михаил Касьянович, символически можно и вам.

— Три года даже пива в рот не брал. А здесь не могу отказаться, — он держал стакан искрящегося мелкими пузырьками золотистого напитка. — Дороженькие мои земляки! Хочу пожелать, чтобы мы все жили долго. В радости и счастье. Берегите себя, свои семьи. Всем здоровья в каждый орган и деньжат в каждый карман, — Долгалев чокнулся с Евой и осушил стакан до дна.

— Ну, Касьянович, пожелание очень емкое. Надо заказать пиджак на восемь карманов. И еще один потайной, для заначки от жены, — хохотал Петро, передавая стакан Сыродоеву. — Держите, Иван Егорович, вы тоже фронтовик. Уважаемый у нас человек. Вам слово.

Бывший финагент снял картуз, ветер тут же взъерошил редкие седые волосы, начал взволнованно:

— Мне много чего хочется сказать. Да времени мало. Спасибо вам большое, --">