Николай Михайлович Кононов - Роковой визит волшебницы

НИКОЛАЙ КОНОНОВ РОКОВОЙ ВИЗИТ ВОЛШЕБНИЦЫ Рассказ

К этому человеку я испытываю, как писали в добротных рассказах, смешанное чувство. Оторопь и недоумение до сих пор перемешаны с благодарностью. Он ведь был нелукав со мною.

Вот его внешность: типичный военный ребенок, не выдавшийся ростом, ровноширококостный, плоский и гладкий, как гладильная доска в старом доме. М., если голову повернуть в профиль, вполне мог уместиться между шкафами, отстоящими на толщину беременной кошки. Он, кстати, всегда первым чуял и выуживал приплод нашей трехшерстной роженицы, но сам в лоно вод его не бросал.

Он обычно просил секретаршу, которую за глаза звали Ноги, убрать это неуместное в серьезной фирме свидетельство зова кошачьих гормонов. Но саму кошкару берег как примету удачи и достатка.

Он еще напоминал мне пивную бутылку, содержимое которой люто встряхивают шутники, прежде чем откупорить. Нутро его было из пузырьков и силы, могущей их выплеснуть к чертовой матери. Тогда ничто не сможет его удержать на геостационарной орбите.

Вообще–то все это было вовсе не смешно, если учесть по спокойно горящим глазам его нормальную температуру тридцать девять и пять. Это был не человек, а мощь постоянно сдерживаемого воспаления. Я мог бы представить его и командиром отряда продразверстки, и гибнущим истовым единоличником. Его образовательный ценз для меня был загадкой, культурный статус тонул в декабрьской мороси. Он общался только со своими корешами. Ну там сауна, тыры–пыры, бассейн. Ноги кофе по–турецки сварит.

Должен сознаться, что в ту пору у нас был общий бизнес, то есть я смог убедить его, что, вложив в нечто, изобретенное мной, офигенные деньги, он зря их не потратит. Ему к тому времени, как говорится сидевшему на «спиртовой теме», стало казаться, что деньги можно делать и легально. То есть так же и те же, как и на составе спиртяги, но красиво и с пользой. Для людей. Польза и русский бизнес — тема особая. Я видел ее очень мало, в основном деньги просто превращают в конфетти, чтоб развеять, как прах Ганди, по ветру; правда, акту нарезки и развеивания предшествует обильная настоящая стрельба из неигрушечного оружия, но какой русский мужик не любит быстрой стрельбы.

Иногда вечерами в контору приезжала неумолимая крыша — симпатичные, к слову сказать, ребята, все подтянутые, воспитанные, с льдышками в глазах и очень хорошим аппетитом. Ноги таскала им сотни тысяч бутербродов и декалитры лютого кофе. Правда, вглядевшись, в их дружеской среде можно было заметить быструю ротацию. Но точно такими же — как из специального питомника.

Итак, М. стал тяготеть к легализации удалого русского бизнеса — абсолютно криминального и сурового.

— Спирт — это как река, а что плывет по реке? — вопрошал М., чеша кошке подбородок. — Мусор, щепки, кошки дохлые. Кс–кс, Триколор, ждать прибавления? — И он улыбался своей самой главной мистической крыше. Он чуть трогал ее вибриссы, как Орфей струны. — Ты не поверишь, как Триколора подобрал, то в месяц меньше ста тысяч баксов в сейфе не лежало. Думал, что это кот, оказалась — кошка.

Триколор от своей транссексуальной клички не страдала. Половая идентификация у кошачьих решена раз и навсегда. В конторе фирмы она тоже была решена однозначно. Мужики — е…ри (самцы), бабы — дрючки (сучки). Внешне все прилично, культурно, кафедра политэкономии первой стадии капитализма, но на деле…

Спирт лился рекой, совесть иногда болела, крыша преображалась в нормальную охранную контору «Русская совесть», эмблема — православный крест и короткий кривой кинжал на фоне березового ствола. То есть жизнь шла своим чередом.

Кроме спиртовой темы было еще подсолнечное горькое масло и сигареты без фильтра, самые простые и доступные как плохим школьникам, так и искушенным жизнью пенсионерам.

Я протолокся в конторе время, равное четырем пометам Триколора, и все закономерности уяснил и усвоил. Они тоже функционировали, как организм кошары. Мне даже казалось, что М. ее и оплодотворял и дико печалился, когда приказывал Ногам убрать с глаз долой приплод.

Помимо М., собственниками прибыльного дела были еще двое, как ни смешно, но фамилии они носили литературные — Жилин и Костылин, правда, смутно догадывались о своем литературном происхождении, но обитали они в бизнесе — точно как в романтической яме. Всё глядели в небеса, затевали какие–то несусветности, которые скорых --">