Евгений Доминикович Будинас - Промежуточный человек

Промежуточный человек

Часть первая ФЕДЬКА

Глава первая НАДО ПОКУПАТЬ ДОМ

Все началось с того, что мой приятель — потомственный горожанин и доцент от кибернетики Геннадий Евгеньевич Дубровин — решил купить недвижимость.

Как-то заявляется и говорит:

— Знаешь, если у тебя есть друзья, готовые дать взаймы крупную сумму денег под любые проценты, — моего недоумения он демонстративно не замечал, — бери немедленно и покупай дом. Цены на дом в деревне будут расти, перекрывая любые проценты, даже если запросы твоих ростовщиков будут непомерно высоки. Свободные средства надо вкладывать в недвижимость.

Друзей, дающих взаймы под проценты, у меня не было. Свободных денег тоже. Десятку до зарплаты я чаще всего перехватывал как раз у Дубровина… Деньги есть у того, кто живет вне общества, как сказал поэт. У меня нет друзей, у которых бывают свободные деньги. Мои друзья покупают книги, цветы женщинам, путешествуют, в крайнем случае проматывают их на такси. Все это Геннадий прекрасно знал. Дом в деревне я покупать не собирался. Мне хватало и других забот.

Но Геннадия было невозможно остановить.

— Ну, какие в деревне заботы? — наступал он на меня. — Калитку подправить? Дровишек наколоть вместо зарядки? В свете моей новой теории…

Разумеется, у него была теория. Я отложил бумаги и приготовился слушать. В прошлый раз это была теория голодания…

— У тебя застопорилась работа над очерком… — начал он. — Над романом? Хорошо, над романом… Ты вымучил пять скучных страниц и понял, что твой роман никто не станет читать. Неудача порождает отрицательную установку. Ты уже готов. В таком состоянии тебя можно брать голыми руками. И вот, вместо того чтобы одолевать следующие страницы измором, ты встаешь и исправляешь выключатель…

Выключатели у меня работали нормально. Об этом я и сказал.

— Ну, хорошо, пусть розетка. Исправить розетку ты, положим, можешь… — Тут Геннадий посмотрел на меня с сомнением. — Допустим, что диплом инженера тебе хоть это дал… Простая и удачно выполненная работа поднимает твое настроение и отвлекает от творческих неудач. Это положительная установка… Теперь ты садишься и пишешь свой роман заново. Пять удачных страниц развивают положительную установку еще на пятьдесят…

Я удрученно молчал, ощущая, что во мне вызревает отрицательная установка.

— Сколько у тебя дома розеток? Восемь. И все исправные? Вот видишь!

Мне стало отчего-то стыдно, словно это я виноват, что в доме нет неисправных розеток…

— А когда у тебя недвижимость, у тебя неисчерпаемый источник положительных установок… Ты сидишь в тиши и кропаешь свои бездарные страницы. Потом разминаешь свои бесполезные мышцы и вешаешь на петли калитку. Мало? Проводишь в сарай свет, потом сооружаешь камин… Кто из классиков сказал, что лучшие мысли приходят в голову у тлеющих углей камина?

Я молчал, чувствуя, как из головы улетучиваются лучшие мысли, заменяясь худшими.

Представить Дубровина в роли домовладельца было выше моих сил. Весь образ доцента от кибернетики с этим как-то не вязался. Невозможно было вообразить Геннадия не то что ведущим хозяйство — просто приколачивающим доску к забору. Слишком уж он в этой жизни был теоретик.

Горожанин в третьем колене, Дубровин родился в столице России, вырос у бабушки в столице Литвы, учился и работал в столице Белоруссии, студенческую жажду необычного и романтичного утолял в столице нефтяной Сибири. В деревне бывал в детстве — на каникулах, в студенческие годы — с агитбригадой, в выступлениях которой он активно участвовал, потом, уже научным сотрудником, — добросовестно отрабатывая положенную разнарядку на сельхозработы в --">