Леонид Васильевич Нетребо - Капля

Леонид Нетребо КАПЛЯ

— Ну, хорошо, если девочка — назовешь ты. Но сразу же совет — слушай: Клава… Кла-ви-ша… Ой! Стукнул… стукнула. — Капитолина прислушалась, удивленно, словно в первый раз, затем приняла оберегающую позу: поджала коленки и положила обе ладони на огромный круглый живот. — Ну?

Роман дурашливо закатил глаза, плаксиво выдохнул:

— Наконец-то, такое доверие!

— Ну же, Роман! Согласен?  Клавиша? Да?

Роман вскочил с дивана, изобразил горячий шепот:

— Нет, так просто я не соглашусь!

Капитолина почти серьезно нахмурилась. Роман примирительно улыбнулся, предложил:

 — Давай помечтаем дальше, — он показал рукой на пианино, — посмотри. Вон на ту клавишу… белую, у которой черная в левом надпиле.

— Ми?..

— Это я… И на черную, которая при ней.

— Ми-бемоль, ну?

— А это ты… Что между нами?

— Полутон. Роман, нельзя мне напрягаться, прости, я быстро устаю…

— Ну, послушай, Капелька, — Роман заторопился, подошел к инструменту, стал попеременно нажимать две клавиши, — слышишь? «Ин-га!..», «Иннн-нга!..»  А еще, знаешь, где эти звуки? — Он заметался по комнате, схватил гитару, отставил в сторону, подошел к окну, попытался быстро открыть створку.

— Роман, — слабо окликнула его Капитолина и протянула руку, чуть шевельнув повисшей кистью. — Роман, сегодня доктор сказал, что у нас могут быть проблемы…

…Серые женщины с суровыми иконными лицами суетились вокруг холодной Капы, которая упрямо не хотела закрывать глаза, и шептали: «Душа… Души…»  Под левой Капиной рукой лежал плотный сверток, похожий на кокон.

Роман не доверял этим женщинам, странно похожим на соседок и родственниц, которые сейчас, не спрашивая его, мужа, примеряли к груди Капы пластмассовый крестик. Он не любил их «единого» бога, изображенного на крестике, который обращается с душами, как со своими вещами: захотел — дал, захотел — забрал. Да что там, — он, Роман, давно уже просто не верил в этого, бабушкиного, из детства, бога.

 Ведь они с Капитолиной были язычниками. Да, да, так и есть: они верили в солнце, ветер, звуки, цветы… Во все сразу и в каждое по отдельности. И третью их жизнь, Ингу, они, не спрашивая ни у кого свыше, — придумали. Из туманов, радуг и дождевых аккордов. Впрочем, нет, он не совсем прав: спрашивали — у туманов, дождевых аккордов…

Все туристы — язычники, улыбаясь, сказала Капитолина при первой встрече, поблескивая тяжелыми смоляными локонами и отражая желтый огонь в черных, чуть навыкат, палестинских глазах. Уточнила доступно: «Природопоклонники…»

Они познакомились у привальных костров, в крымских горах. Роман был новичком в походах, Капитолина оказалась бывалым туристом. Там, от закатного пожара до рассветного тумана, она обратила его в свою дикую, первозданную веру.

Утром, от десятка потухших костров, парой счастливых отшельников, они спустились в сонный Бахчисарай.

Фонтан оказался не пенистым фейерверком, а тусклым родничком, смиренным тяжелым камнем.

— Так и должно быть, — объясняла Капа Роману и себе, — ведь это Фонтан слез. Поэтому, смотри, капли тихо появляются сверху и медленно перетекают с уровня на уровень, струятся скорбным ручейком. — Она продолжала посвящать его в суть своей веры, одухотворяя предметы: — Смотри, здесь, где струйки прерываются, видно, из чего они состоят — из живых жемчужин, слез. Каждая капля — плачущая турецкая княжна. Смотри, бежит в слезах по замку, в серебристых воздушных шальварах, натыкается на стены, выступы, колонны, падает на ступеньках, мечется в лабиринтах, всхлипывает!..

Все последующие дни их совместной жизни для Романа были умножением нежности, которая овладела им однажды, в первые часы знакомства, по отношению к Капе, Капельке и ко всему, что она, волшебница, язычница — в прекрасном, истинном понимании этого слова, — оживляла для него…

Точнее, она была языческой поклонницей и языческой богиней одновременно, потому что, поклоняясь — творила.

Она рассказала, что появилась  в этой очередной, не единственной, жизни из утонувшего в горах и озерах  детского приюта, родившись «в никогда», без имени,  фамилии, будучи  — как она была уверена — южной славянкой, израильтянкой, гречанкой,  крымской татаркой… Раньше, слушая Капины рассказы, Роман воспринимал историю ее происхождения как зыбкую сумму маленьких притчевых подробностей, многие из которых трудно было принять за --">