Олег Борисович Меркулов - На двух берегах

еще ордена первого образца.

Этот орден он получил за месячный - конец декабря 1941 - почти весь январь 1942 года - рейд в тыл немцам в составе РДГ - разведдиверсионной группы на Западном фронте. Собственно, и на войне Андрей был не меньше, чем ротный: после тяжелого ранения и госпиталя он попал на Калининский фронт и все лето воевал там, а зиму сорок второго - сорок третьего служил в лыжном батальоне, заброшенном немцам в тыл. Батальон ходил по их тылам до оттепели, то отступая глубоко в леса, когда немцы пытались разделаться с ним, то, сделав бросок километров на сорок, нападал на обозы и колонны немцев, на небольшие их гарнизоны в деревнях или поселках. Батальон вышел к своим, вернее те, кто остался в батальоне, - вышли к своим, когда начались оттепели, и лыжи приходилось днем тащить на себе, хотя ночью, по обледенелой земле или насту, на них еще можно было катиться.

В мае сорок третьего года, после легкого ранения и ГЛРа1, он попал в пулеметную школу, а из школы в бригаду, в подчинение этого ротного.

1 ГЛР - госпиталь легкораненых.

Был у Андрея и гвардейский знак, были и ленты за ранения, так что с ротным они по этому счету равнялись. Но Андрей был лишь сержантом, лишь командиром отделения пулеметного взвода, причем отделения, в котором никто, кроме него, не был на фронте, и отделения, всего три месяца вообще служившего в армии. Это

доставляло кучу хлопот, потому что надо было из новобранцев сделать пулеметчиков. А тут еще двое из них никак не входили в солдатскую кожу. Вечно с ними были неприятности, а это означало, что отвечать за них приходилось и Андрею.

Предметом основных забот в отделении был Иван Козлов - Ванятка. Так звал его односельчанин Коля Барышев, так постепенно начали звать его и остальные. Худощавый, большеголовый Ванятка - его голова была вытянута не вверх, а вперед и назад и имела форму дыни, надетую на шею не серединой, а несколько смещенно, так что затылок на ладонь нависал над шеей, - подвижный, просто неугомонный Ванятка совал свой чуть расплюснутый нос во все дырки.

Если Ванятка оставался свободным хоть на полчаса, он мгновенно снаряжался в какое-нибудь путешествие - то шел к ружпарку, то заглядывал в шалаш старшины, то шел в другие роты, даже в другой батальон, то толкался возле артиллеристов, то отирался возле санчасти или штаба, то пропадал неизвестно где, разыскивая земляков.

При неожиданных командах к построению Ванятки вечно не хватало. Это выводило из терпения ротного, и он, посылая на розыски, бросал Андрею: «Объяви ему по дороге два наряда вне очереди». Ванятка получал эти наряды, но они его нисколько не трогали.

- Нас в колхозе каждое утро наряжают то сено косить, то картошку копать, то навоз вывозить. Нас нарядами не испугаешь,- объяснял он, - и чо мне два этих наряда? Мы к работе привыкшие. А коль на кухню пошлют, будет два обеда вне очереди.

Чуть зеленоватые глаза Ванятки не горели ни возмущением, ни обидой. Была в них какая-то спокойная усмешка, как если бы Ванятка прожил не восемнадцать лет, а долгую жизнь и узнал в ней уже все.

За Ваняткой нужен был глаз да глаз. На занятиях, особенно общеротных, когда рота слушала какую-нибудь лекцию-политинформацию, казалось бы, среди сотни голов его забубенная головушка должна была бы затеряться. Так нет же, даже корпусной лектор, даже заезжий пропагандист из штаба армии через считанные минуты отделяли Ванятку от остальных, потому что Ванятку как будто что-то жгло - он вертелся, привставал, усаживался то так, то эдак, то вообще устраивался полулежа, вроде бы он был где-то на отдыхе, а не на лекции, и, что хуже всего, корчил рожи. Не то что он делал это нарочно, но так уж у него получалось: если лектор говорил что-то страшное, то Ванятка радовался больше всех, если лектор, взмахнув рукой, призывал к чему-то. Ванятка, повторяя его жесты, беззвучно повторял губами слова.

В конце концов Ванятке приказывали встать и слушать стоя. Этого ему только и было надо. Он, возвышаясь над сотней солдат, горделиво посматривал на них. Он был доволен собой, теми, кто смотрел и не смотрел на него, лектором и вообще всем происходившим. Видимо, Ванятке всегда хотелось сопрягаться с людьми. Он не мог отдаляться от них и на секунду, ему нужен был постоянный контакт с кем-то, и он искал этого сопряжения с людьми, этого контакта с ними таким вот

--">