Карстен Йенсен

Работа над книгой осуществлялась при поддержке Государственного фонда искусств Дании, Литературного совета, Союза писателей Дании, Литературного отдела Совета искусств Дании, Фонда издательского дома «Политикен», Фонда Й. С. Хемпеля, Фонда Георга и Эммы Йорк и Национального банка.

Карстен Йенсен — совершенно уникальный рассказчик, один из самых выдающихся авторов современной Скандинавии.

Хеннинг Манкелль

Эту книгу надо бороздить, как море, в ней можно затеряться, как в Африке, а потом вернуться, ослепленным чудесами, к истоку всех великих историй мировой литературы.

Джозеф О’Коннор

Блестящая новая вариация на вечную тему.

The Times

«Одиссея», «Сказание о старом мореходе», «Моби Дик», «Старик и море» — а теперь и «Мы, утонувшие»: канон великих книг о мореплавании только что пополнился. Карстен Йенсен стоит на плечах гигантов, но его личное достижение вполне им соразмерно…

The Scotsman

«Мы, утонувшие» — гимн самому искусству рассказывать истории, памятник тому, как живая история превращается в настоящую легенду.

Wall Street Journal

Грандиозный, безмерно увлекательный эпос.

San Francisco Chronicle

Семейная сага, морские приключения, рассказ о вхождении маленького архаичного городка в современность… Этот роман могли бы искренне порекомендовать не только Мелвилл с Конрадом, но и Стейнбек.

New Republic

Мы, утонувшие

Моим маме и папе

I

Сапоги

Лаурис Мэдсен побывал на небесах, но вернулся на землю благодаря своим сапогам.

Не то чтобы он взлетел уж очень высоко — не до клотика, скорее на высоту грота-рея на фрегате. Лаурису Мэдсену довелось стоять у райских врат, лицезрел самого святого Петра, пусть хранитель ключей и повернулся к нему задницей.

Лаурису Мэдсену было суждено умереть. Но смерть отвергла его, после чего он преобразился.

Еще до путешествия к райским вратам он прославился тем, что единолично начал войну. Отец его, Расмус, сгинул в море, когда малышу было шесть, а в четырнадцать Лаурис нанялся на марстальский корабль под названием «Анна». Всего через три месяца «Анна» потерпела крушение в Балтийском море, но экипаж спасся благодаря подоспевшему им на помощь американскому бригу, и с тех пор Лаурис Мэдсен мечтал об Америке.

Диплом штурмана он получил в восемнадцать во Фленсбурге и в тот же год вторично стал жертвой кораблекрушения, на сей раз у побережья Норвегии, близ Мандаля. Там, холодной октябрьской ночью, он стоял на омываемом волнами рифе, высматривая, нет ли возможности спастись. Пять лет Лаурис бороздил мировые океаны. Он обогнул мыс Горн, слышал крики пингвинов в чернильно-черной ночи, побывал в Вальпараисо, на западном побережье Америки и в Сиднее, где деревья зимой роняют не листья, а кору и повсюду скачут кенгуру. Встретил девушку по имени Салли Браун с глазами-виноградинами, мог порассказать о Фортоп-стрит, Ла-Боке, Берберском побережье и Тигровой бухте. Он пересек экватор, поприветствовал царя Нептуна, почувствовал пресловутый толчок на линии сечения земной поверхности и в честь этого события пил соленую воду, рыбий жир и уксус, крестился смолой, сажей и клеем, был брит ржавым ножом с зазубринами на лезвии и лечил порезы солью и известью, облобызал рябую охряную щеку Амфитриты и сунул нос в ее флакончик с нюхательной солью, наполненный обрезками ногтей.

Лаурис Мэдсен повидал мир.

Но мир повидали многие. А он вернулся, одержимый одной идеей: все в Марстале казалось ему слишком мелким, и, будто желая доказать это, Лаурис безостановочно говорил на языке, который называл «американским» (он с год проплавал на военном фрегате «Неверсинк», где и освоил заморское наречие).

— Гивин нем белонг ми Лаурис Мэдсен^[1], — говорил он.

От Каролины Грубе с Нюгаде было у него три сына: Расмус, названный в честь деда, Эсбен и Альберт — и старшая дочь Эльсе. Невысокие молчаливые Расмус, Эсбен и Эльсе походили на мать. Альберт же уродился в отца. Уже в четыре года --">