Эржебет Галгоци - На полпути

На полпути

ПРЕДИСЛОВИЕ

© Издательство «Прогресс», 1973.

В венгерской литературе повесть всегда занимала весьма почетное место. За последние же четверть века она стала, можно смело сказать, ведущим жанром венгерской прозы. Из года в год общественное мнение читателей и критиков провозглашает «лучшей книгой года» то одну, то другую повесть; многие из них, получившие в свое время пальму первенства, уже знакомы советскому читателю в переводе на русский язык: «Холодные дни» Тибора Череша, «20 часов» Ференца Шанты, «Приключения карандаша» и «Приключения тележки» Енё Й. Тершански, «Семья Тотов» Иштвана Эркеня, «Смерть врача» Дюлы Фекете, «Как дела, молодой человек?» и «Ты был пророком, милый» Иштвана Шомоди Тота; другие лишь теперь дождались своего часа, чтобы расширить, углубить наше представление о венгерской литературе, о ее идейно-художественном и тематическом богатстве.

Нынешний расцвет жанра повести в венгерской литературе никак нельзя считать простой случайностью. Сами особенности этого жанра на некоторых этапах развития общества неизменно выдвигают повесть на первый план. Случается это, как правило, в периоды наиболее бурного социального роста, становления новых взаимоотношений между людьми, когда многое еще не устоялось, не приняло более или менее стабильной формы. В такие периоды писатели, ощущающие себя глубоко связанными со своим народом, считающие своим первейшим долгом помогать людям разбираться в сложных явлениях действительности, естественно, обращаются к форме наиболее емкой и гибкой, которая позволяет откликаться на самые животрепещущие события, не утопая в эпической многоплановости романа и не ограничивая себя слишком конкретной фактурой рассказа, — к форме повести. «Серединное» положение повести в прозаической литературе позволяет ей, сохраняя присущую рассказу выборочность детали, неразветвленность фабулы, охватить значительный период в жизни героя, героев, даже страны; она может, напротив, не раздвигая временны́х и территориальных границ повествования, уйти в глубинные сферы жизни духовной, психологии человека и общества — в те сферы, где столько открытий принадлежит роману.

В конце пятидесятых — начале шестидесятых годов с особенной, небывалой доселе остротой стоял вопрос коренной перестройки венгерской деревни, окончательного становления ее на путь социалистического развития. Одной из первых попыталась тогда осмыслить встававшие перед деревней, перед крестьянством проблемы совсем еще молодая писательница Эржебет Галгоци в повести «На полпути».

Крестьянская девочка, седьмой ребенок в семье, стала писателем. За этим контуром судьбы Эржебет Галгоци просматривается многое: и личная ее незаурядность, и тот коренной социальный поворот, который в годы ее юности изменил всю жизнь Венгрии.

Эржебет Галгоци родилась в 1930 году в селе Менфёчанак — «совсем неподалеку от Европы». В этой фразе Галгоци ощутима и мягкая ирония, но еще более — та непомерная удаленность от цивилизации и подлинной культуры, в какой прозябало венгерское село ее детства и из которой оно энергично начало выбираться после освободительной весны 1945 года.

Уже успев почувствовать затхлость и историческую обреченность единоличной деревни, по-юному радуясь повеявшим вдруг свежим ветрам, Галгоци вместе с тем, в силу обстоятельств собственной жизни, наблюдала процесс кардинальной перестройки не со стороны, а изнутри, через конкретные судьбы, через личные драматические коллизии, которые создавала новая жизнь. Вероятно, именно это и повлияло решающим образом на формирование ее таланта, сделало писателем истинно драматического склада. «Если бы людям было дано выбирать, где родиться, я и тогда вряд ли нашла бы себе более подходящее, более интересное и насыщенное конфликтами место, чем деревня; я не могла бы родиться удачнее, чем среди крестьян крестьянкой, — писала Э. Галгоци. — За минувшие двадцать лет в нашем обществе произошли огромные изменения, но более всего перемен выпало на долю крестьянства, одного из самых многочисленных у нас общественных слоев».

К --">