Олег Васильевич Слободчиков - Послесловие к Крейцеровой сонате

Олег Слободчиков ПОСЛЕСЛОВИЕ К КРЕЙЦЕРОВОЙ СОНАТЕ

«Что наша жизнь? Командировка? Мысль, однако, не нова!» — подумал критик столичного литературного журнала. Он зевнул, потянулся, свесил ноги с просиженного гостиничного дивана. «А всякая командировка есть ожидание ее конца!» — пробормотал вслух и бросил на тумбочку раскрытую книжку местной поэтессы.

Стихи были чувственными, чрезмерно искренними, попытки философских обобщений — небезынтересными, хотя не без штампов и подражания. Пытаясь разобраться в первом впечатлении, Вадим Владленович усмехнулся в стриженную бороду. Воображение услужливо нарисовало экзальтированный образ высокой, стройной, образованной тридцатилетней девицы в очках, за внешней скромностью которой скрывались страстная душа и рациональный ум. Оформление книги было провинциально бездарным: у дизайнера не хватило воображения ни на что иное, как под названием «Золотая осень» изобразить желтый лист. Фотографии поэтессы на сборнике не было. Опытному литератору это говорило о многом.

Вадим Владленович встал со скрипнувшего дивана, еще раз потянулся и взглянул на себя в мутное гостиничное зеркало. Седеющая борода выглядела аккуратно подстриженной, хотя за несколько дней успела отрасти и старила. Это была не дремучая бородища и не трехнедельная кочерыжка: она требовала ухода, а цены в иркутских парикмахерских, впрочем, как и в магазинах, были дикими.

Вадим Владленович тоскливо взглянул на свои залысины, на мужицкий нос картошкой, который с некоторых пор стал выдавать тайное пристрастие к алкоголю, и залюбовался шеей. Шея была хороша: в меру, по-юношески длинна, без морщин и складок. Кабы не она, можно было отпустить бороду подлинней. После сорока лет в его облике появилась некоторая схожесть с известными портретами Льва Толстого. Вадим Владленович не без тщеславия подчеркивал это сходство, пользовался им, но в глубине души оно его ничуть не радовало. Особенно нос.

Вчера на творческой встрече в Иркутском Доме литераторов московскому критику насовали много местного литературного хлама. Авторы надеялись на рецензии в столичном журнале. Вспомнить девицу, подарившую ему этот самый «Осенний лист», он никак не мог. Смутно всплывало в памяти белое пятно лица в первом ряду, премилое умиление и целомудренное смущение, едва их взгляды встречались. Остальное дополняло воображение.

От встречи с местными писателями и поэтами у Вадима Владленовича остались не лучшие воспоминания. Как-то неорганизованно все прошло. Был плохонький растворимый кофеек с сухим молоком, теплая минералка. Вентиляция в зале не работала. Правда, продолжительный ужин в ресторане за счет местного комитета по культуре окупал пережитые неудобства: сибиряки любят блеснуть гостеприимством.

Вадим Владленович снова взял в руки просмотренную книжку. На последней странице синей пастой и очень крупными цифрами был написан номер телефона. Он был не столько написан, сколько нарисован, будто смущенные глаза в цифровом изображении умоляли о встрече.

Кирпичные стены Иркутской гостиницы были непомерной толщины. Массивные полуторасаженные окна закрывались темными шторами. Тяжелые, как из металла литые, оборки и ламбрекены уходили под сводчатый потолок. Строилось здание в начале двадцатого века сибирскими купцами, любившими прочность, надежность и основательность. Несмотря на тщательную отделку под «евро», многое в гостиничном номере напоминало об отживших нравах.

Выезжая из Москвы, Вадим Владленович надеялся поработать вдали от столичной суматохи. Неспешное времяпровождение возможно только вдали от дома. Но не получалось. Издержки цивилизации просочились даже сюда, причем в некоторых своих проявлениях в особо извращенной форме.

Снова и в который раз зазвонил телефон. Вадим Владленович неприязненно глядел на аппарат до четвертого звонка. Затем сурово, как перед поединком с игровым автоматом, поднял трубку. Густые брови насупились пуще прежнего, когда он услышал мягкий, доверительный и равнодушный голос:

— Вы не желаете провести время в обществе девушки?

— Девушка! Я повторяю! — резко вскрикнул Вадим Владленович. — Вашими услугами не пользуюсь!

— Это ужасно! — пробормотал, бросая трубку на аппарат. Номер гостиничного телефона он никому не давал, Номер его комнаты знали только устроители встречи. Нужные люди звонили на сотовый. А вот ведь, --">