Дмитрий Георгиевич Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

сказал скучным голосом, будто и не взял у Буряка ничего:

— Багажник откройте, водитель.

Олексу прошиб холодный пот. Этого он боялся больше всего.

— Мало дал, что ли? — спросил Олекса угасающим голосом.

Но пограничник и бровью не повел.

Открой багажник! — повторил он уже жестче.

Буряк, плохо соображая от страха, вылез из машины и открыл багажник. Туго набитая спортивная сумка гигантских размеров занимала почти все пространство. Пограничник присвистнул.

— Сало на базар везете, господин Буряк? — спросил он.

— Да какое там сало… Личные вещи… — проблеял Буряк.

Пот по лбу Олексы уже тек ручьем.

— Откройте сумку. Посмотрим.

Судьба Олексы Буряка буквально повисла на волоске. Стоило открыть сумку — и он погиб. Буряк разжал потный кулак, в котором держал смятую двадцатку.

— Больше нет… — сказал он. — Хоть расстреляйте…

Пограничник, помедлив секунду, брезгливо взял купюру и едва заметно кивнул — проезжай.

— Спасибо… — с трудом выдавил из себя Олекса.

От волнения он не сразу попал ключом в замок зажигания, а потом так рванул машину вперед, что покрышки взвизгнули…

Буряк немного опомнился только километров через двадцать, съехал с трассы в лощинку, прикрытую густым кустарником, и только тут почувствовал, что сидит на мокром. По его голубым джинсам растеклось отвратительное темное пятно.

Олекса выругался уже вслух. Потом вылез из машины и, широко расставляя ноги, подошел к багажнику. Открыл его, дернул молнию на спортивной сумке и рявкнул:

— Вылезай, сучка!..

Материя, прикрывавшая содержимое сумки, зашевелилась, и из под нее выглянули два огромных испуганных глаза. Хрупкая девушка лет пятнадцати, лежавшая в позе эмбриона, робко улыбнулась:

— А я тут чуть совсем не задохлась, Олекса Иванович!

— Вылезай, кому сказано!..

Девушка с трудом выбралась из сумки на землю. И тут же ее удивленный взгляд остановился на мокром пятне, обезобразившем голубые джинсы Буряка.

— Все из-за тебя! — прорычал Буряк, и шея у него стала багровой. — Из-за тебя, блядь!..

И он, размахнувшись, ударил девушку по лицу.

Октябрь 1997 года. Несчастные родители

Приморский курортный городок Террачина, находящийся километрах в ста от Неаполя, был настоящим филиалом рая на грешной земле.

Так казалось всем, попавшим в это благословенное место, но только не убитой горем супружеской паре из России, которую, минуя все местные достопримечательности, привезли прямиком в городской морг.

Когда из морозильного шкафа бесшумно выкатился цинковый лоток, на котором лежало нечто, накрытое белой простыней, Верунчик до крови впилась ногтями в руку мужа. Станислав Адамович даже не почувствовал боли.

Служитель морга откинул простыню, и в напряженной тишине раздался сдавленный стон. Словно в фильме ужасов, перед супругами предстал скрюченный обгоревший труп.

Верунчик мягко осела на пол, лишившись чувств. Ее лицо залила смертельная бледность. У Станислава Адамовича тоже все поплыло перед глазами, но необходимость поддержать жену помогла ему взять себя в руки.

Три итальянца в одинаковых строгих костюмах стояли поодаль с безучастным видом, не вмешиваясь в происходящее. А один из русских, сопровождавших супругов из Москвы, быстро дал Верунчику понюхать какой-то едкой жидкости, и женщина открыла глаза.

Верунчик еще дважды падала в обморок, пока наконец Станислав Адамович не выкрикнул в ярости:

— Может быть, уже хватит, а?!

Женщину вывели под руки в соседнее помещение, усадили в кресло, дали успокоительного. Она была в ступоре и смотрела прямо перед собой остекленевшим взглядом. Безучастные итальянцы по-прежнему подчеркнуто стояли в стороне.

— Итак, — раздался негромкий голос, — вы узнаете в предъявленном вам для опознания теле свою дочь?

Это спросил один из сопровождающих. Второй в ожидании занес шариковую ручку над листком протокола.

— Не знаю… — с трудом выговорил Станислав Адамович. — Тело так обожжено… И вообще… — У него перехватило горло.

— Станислав Адамович, — мягко сказал сопровождающий, — мы все видели своими глазами. Не надо этих подробностей. От вас нужен четкий ответ: да или нет?

Повисла звенящая пауза.

— Нет, — внезапно сказала Верунчик. Глаза ее по-прежнему были стеклянными.

— То есть как это нет?

— Нет, нет, нет! Это не она! Не она! — забилась --">