Борис Дорианович Минаев - Детство Лёвы

сказала ей маленькая тщедушная врачиха в белом халате и обернувшись ко мне, сухо добавила: — Заходи, мальчик!

Мы с мамой медленно поднялись со стульев.

— А вы, мамаша, посидите, — сказала врачиха и привычным жестом подтолкнула меня в плечо.

Я в последний раз оглянулся на маму. Она слабо улыбнулась и сказала:

— Не бойся. Видишь, какая тётя весёлая вышла?

Я вошёл в кабинет.

— Залезай, — сказала врачиха деловито.

Я сполз на самое дно этого бездонного кресла, обитого коричневой кожей.

— Ноги клади, — скомандовала врачиха и подошла совсем близко.

Я положил ноги на подставку и закрыл глаза.

— Глаза можешь не закрывать, — усмехнулась врачиха. — Рот лучше открой.

И едва я чуть-чуть приоткрыл рот, как она тут же впилась холодной острой железкой в самое больное место.

— Уй-уй-уй! — мычал я, вцепившись во врачихину руку и дёргая головой.

Она вынула железку, раздражённо бросила её в лоток и крикнула:

— Лена! Какие у нас есть игрушки?

Из другой комнаты, тяжело ступая, вышла большая пожилая женщина, неся в руках задрипанного резинового зайца. Заяц жрал морковку. Белая краска давно облупилась, и зубы у него теперь стали зелёные.

— Видишь? — фальшиво улыбнулась врачиха и показала пальчиком на зайца, спрятав в другой руке за спиной новую железку. — Сейчас потрогаем тебе зубик и будешь ходить как зайчик, грызть морковку. Или хочешь с гнилыми зубками ходить, как старичок? А?

Пожилая Лена сунула мне зайца, погладила по голове и пошла назад, шаркая домашними тапочками.

Врачиха быстро наступила мне коленкой на лодыжки и открыла рот сухими пальцами. Я сжался от ужаса.

И вдруг скользкий заяц в моих руках жалобно пискнул.

Врачиха вынула железку от неожиданности, а я, благодарно посмотрев на зелёное чудовище, быстро буркнул:

— Не хочу зайца!

— Лена! — с отвращением крикнула врачиха, в сердцах швырнув в лоток инструмент. — Принеси этого… Буратину!

Появился Буратино, так же медленно, под шарканье домашних тапочек, но и он был ничем не лучше. Пластмассовый нос у него был целый, но опять же подвели зубы — вместо ослепительной доброй улыбки получился какой-то страшный оскал.

— Не надо! — заорал я, вцепившись в безжалостную врачихину руку.

Женщина вытерла пот со лба и попыталась успокоиться.

— Ну что мне тебя, связать, что ли? — жалобно спросила она. — Чем больше орешь, тем больше страха. Потерпел бы чуток, давно бы уж домой пошёл. А то смотри — у нас есть такая распорка, мы её вставим в рот, ты и пикнуть не сможешь. Правда, Лена? — крикнула она в другую комнату.

— Конечно, правда, — глухо пробасила оттуда Лена.

Слова были мягкие, но голос тщедушной врачихи звучал твёрдо. Её маленькое скуластое лицо и продолговатые глаза с большими веками заворожили меня. Я опять закрыл глаза, а проклятая железка ковырялась там, в том глубоком неведомом месте, откуда начиналась боль.

— Ну вот видишь, — весело шептала мне врачиха, почти не больно, почти не больно, почти не бо…

Тут снова стало больно, я опять сжал в руках резинового зайца, он опять отвратительно пискнул.

— Лена! — заорала врачиха. — Убери зайца!

Но было поздно. Я захлопнул рот и решил его больше не открывать. Мне надоело это издевательство.

— Ты что? — испуганно спросила врачиха, увидев какую-то перемену на моём лице. — Не хочешь рот открывать?

Я молча кивнул.

— Так! — разозлилась она и закричала, повернувшись к двери: «Мамаша! Войдите!»

Тут же в кабинет влетела мама.

— Что случилось? — испуганно спросила она.

— Я не могу тратить столько времени на вашего мальчика! — звонко произнесла врачиха, приняв величественную позу. — Или он сейчас же отроет рот или я отправляю вас на наркоз!

Мама подошла ко мне.

— Послушай, — тихо прошептала она, — чего ты хочешь? Ты хочешь, чтобы я сошла в могилу?

Я медленно, не открывая рта, покачал головой.

— Сгорела со стыда?

Я опять покачал головой.

— А если бы ты был партизаном? — спросила мама. — Что же, ты бы сразу во всём признался, не выдержав пыток?

Но я снова отрицательно покачал головой, начисто отвергая такие нелепые предположения.

— Хорошо, — угрожающе сказала она. — Сейчас мы уйдём отсюда. И пойдём в милицию оформлять документы. Такой сын мне не нужен.

Я заплакал. Страх перед оформлением неведомых документов оказался сильнее страха перед врачихой и бормашиной. Сложившись --">