Юрий Александрович Фанкин - Баю-баюшки-баю...

Юрий Фанкин БАЮ-БАЮШКИ-БАЮ... (Повесть)

1

Найдёнка погибала. Серая мшастая сухота сначала захватила боковые побеги, потом, покрывая ствол глубокими отщипами, устремилась к живой кроне.

Осенью, когда все яблони, здоровые и больные, почти не отличимы в своей сиротской голызне, ущербность Найдёнки почти не бросалась в глаза, но в пору кипенного майского цветенья, среди свежей, отливающей глянцем зелени, мёртвые крючковатые ветки смотрелись пугающе, отдавались в душе Кузьмы Агафонова саднящей памятью о нелепо погибшем сыне.

Семь лет тому назад Кузьма с Ванюшкой отправились в лес за жердью для огородного забора. Ванюшка в поисках прямой сосенки забрёл в пылящий лиственным разноцветьем мелятник и вскоре вернулся с крупными яблоками в руках.

– Отец, погляди, что нашёл!

Они грызли, захлебываясь соком, сладкие яблоки, дивились: как такие могли вырасти в лесу?

И той же памятной осенью Ванюшка выкопал из рыхлой супеси Найдёнку и, царапая руки иглистыми, как у груши, ветками, принёс яблоньку домой.

Отец и сын посадили Найдёнку возле погреба, соблюдая при этом садоводческие премудрости: выложили дно ямки сырой глиной, смешали чернозём с ветхим, не обжигающим корни навозцем и даже набросали возле станового корня для “продыха” ржавых железяк. Найдёнка, политая осенними дождями, быстро укоренилась и уже через год выбросила розовый курчавый цвет…

Теперь яблоня умирала. Кузьма отпиливал ножовкой безжизненные, с чёрной листвой ветки, замазывал на всякий случай садовым варом голые прогляды на свисающей клочьями коре. Он старался доискаться до причины гибели, но не мог остановиться на чём-то одном, определённом. Вначале он грешил на близкие грунтовые воды, потом на неудачную побелку: как-то, по весне, он обработал Найдёнку смесью гашёной извести и купороса – кто знает, может быть, переборщил с медью?

Кузьма понимал, что Найдёнке не жить, и всё же не торопился срубать яблоньку под корень. Надеясь на какое-то чудо, Кузьма опускался на колени перед лысеющим стволом, искал в густой путаной траве кольцо подвоя. И однажды обнаружил хрупкий отросток. Радуясь, Кузьма разгрёб приствольную землю, ещё тщательнее завозил красными от холода пальцами, стараясь незряче прощупать окольцовку подвоя, которая могла бы ему подсказать, как отродилась-отрыгнула Найдёнка: то ли добрым побегом, то ли горьким дичком. Однако треснувшая кора не позволяла найти оплыв подвоя, и Кузьма, прекратив свои долгие, смущающие душу поиски, подумал: “Чего зря голову ломать? Время покажет…”

И, положившись на время, успокоился.

*

Агафоновых на деревне прозывали Хомутами.

Как гласило семейное предание, у прадеда Кузьмы, Ивана Даниловича, было два нежилых рожёных сына. Чтобы третий не умер, бабка-повитуха Степаниха посоветовала Ивану Даниловичу внести родившегося в сенях сына задом в избу, а потом просадить через хомут. Иван Данилович, истово перекрестившись, трижды просадил Ваську-последыша через крестьянский, пахнущий терпким лошадиным потом хомут, а потом принял в собственную рубаху.

Но мозголовая Степаниха на этом не успокоилась:

– Да будет сын твой не только жилец, но и богат, как купец.

Вот ради будущего богачества завернули ревмя ревущего младенца в мохнатый тулуп.

То ли древний обычай помог, то ли милосердная судьба, независимо от человеческих потуг, повернулась к Ивану Даниловичу и его жене Варваре Ивановне своим светлым ликом, но был Василий на редкость здоровым и удачливым. О его богатырской силе и сметке по всей округе легенды ходили. Медные монеты разминал, словно хлебный мякиш, в озере до самого Покрова купался, любая работа горела в его руках.

Иван Данилович радовался:

– Видать, не только за себя ломит, но и за тех двух, нежилых…

Не гнался Василий за богатством, однако с куса на кус не перебивался, с крохи на кроху не перемогался. Бывало, досыта не наедался, а с голоду не умирал.

Жил праведно и своему сыну наказывал:

– Ешь вполсыта, пей вполпьяна – проживёшь век без изьяна…

Отца Кузьмы, Ивана Васильевича, тоже не миновала просадка через хомут, да и самого Кузьму Иван Васильевич, будучи человеком партийным, тоже не постеснялся протащить через родовой хомут, который до сих пор, тревожа память, висит в амбаре Агафоновых на ржавом крюке.

А вот сына Ванюшку как-то миновали деревянные клешни с потёртой --">