Лера Манович - Рыба плывет

Часть I

Голубой дог

Я жила в ожидании собаки.

Помню, как шла в субботу из школы — мы учились на шестидневке. Шла и вспоминала лица родителей утром. Как они переглядывались. Как торопливо закрывали за мной дверь. Совершенно точно, что у них была какая-то тайна. Вдруг, пока я была в школе, они поехали и купили мне собаку? Рыжего кокер-спаниеля?

Выйдя из лифта, я тихо подошла к двери. Прислушалась. Позвонила. За дверью раздалась подозрительная возня. Кто-то долго бегал туда-сюда. Потом дверь открыла растрепанная мама:

— Ой, ты уже пришла?

Мама улыбнулась. Никакой собаки не было.

— А где папа? — спросила я, хватаясь за последнюю надежду.

— Папа в душе, — отвечала мама и снова смущенно улыбнулась.

Мой отец, будучи наполовину евреем, а на вторую половину небогатым инженером, очень любил все уцененное.

После работы он отправлялся в рейд по комиссионкам. В природе не существовало сломанного или бракованного электронного прибора, который отец не мог бы починить. Наш дом наполнялся проигрывателями, магнитофонами, подогревателями и измерителями. У нас было даже устройство для прослушивания телефонных разговоров. Телефонный аппарат нужно было поставить на специальную подставку, и голоса начинали звучать громко, как радио. Непонятно, как с помощью этого устройства в маленькой двухкомнатной квартире можно было незаметно подслушать разговор.

В общем, не было уцененной вещи, которую мой отец не мог бы починить, пока не появился Рэдик.

Отлично помню тот теплый сентябрьский день. Помню всякое барахло, разложенное прямо на земле на старых покрывалах, и моего отца, который переходил от одного продавца утиля к другому. Мы шли и грызли тыквенные семечки.

За барахлом тянулись ряды с овощами и фруктами. Дальше продавали мясо. Кровавые шматы висели на крючках и лежали на деревянных прилавках. Дальше стояли продавцы ремней, ошейников и клеток. Аквариумы. Блеклые рыбки в мутной воде. Хомяки. Свинки. Попугаи. Собаки!

Щенки спаниелей топтались в сумке, задрав ушастые мордочки и виляя хвостиками.

Отец, как и я, остановился и восторженно уставился на них.

— Папа! — воскликнула я. — Папа! — крикнула я, понимая, что и так все ясно и слова не нужны.

Хозяин поднял из сумки коричневого щенка с маслянистыми глазками. Щенок вертел хвостом и всех любил.

— Сколько стоит? — спросил отец.

Я замерла, затаив дыхание.

— Сорок, — ответил мужик.

— Сколько?!

— Сорок рублей. Отличный кобель. Родители чемпионы. Есть документы.

Это было запредельно дорого.

— А подешевле нет? — спросил отец, заглядывая в сумку. — Может, с дефектами какими-нибудь?

— Дефективных топим! — Мужик положил щенка назад в сумку.

Мы пошли к выходу. Если отец не собирался покупать собаку, то он тем более не собирался покупать ее дорого. Вокруг копошились дворняжки и полудворняжки. Но они меркли на фоне того щенка с маслянистыми глазками.

И тут мы увидели их. Семью догов. Огромный голубой отец-дог и тигровая мать. Они величественно лежали на специальном матрасике и на фоне суетливой собачьей мелочи выглядели гордо, как львы. Они были лучше всех.

Прекрасен был и их приплод в виде четырех лоснящихся крупных щенков. Мы остановились полюбоваться.

— Интересуетесь? — дружелюбно спросила сытая дама-хозяйка в красном пуховике.

— Просто смотрим, — сказал отец.

— Что смотреть? Берите.

— Не потянем…

Но дама в пуховике явно была опытным психологом. Она заметила, как я смотрю на щенков, и сказала:

— Вон того отдам за символическую цену. За десять рублей.

В стороне от братьев сидел пятый щенок, мельче остальных. Не сказать, что цена в десять рублей была символической для нас. Но это был самый очаровательный и грустный щенок.

— У него врожденный дефект диафрагмы. Задыхается, когда бегает. Но, может, перерастет. И будет у вас шикарный дог. — Она взяла его на руки. — Смотрите какой. Настоящий голубой дог.

Щенок тяжело дышал и виновато смотрел космическими глазами.

Мне до сих пор кажется, что возьми мы тогда другую собаку, все было бы по-другому.

Я назвала его Ретт. В честь Ретта Батлера.