Лидия Андреевна Сычёва - Мёд жизни

Лидия Андреевна Сычёва Мёд жизни Рассказы

Твой день

…Мальчик-врач цеплялся за неё – может, ему просто было скучно этой ночью, может, он ещё не привык к благоговейному вниманию родственников, а может, он поддался силе её мольбы; она наплакалась, глаза её набухли, лихорадочно горели.

Мальчик всё говорил и говорил, серьёзно, внушительно, она половину не понимала, потому что выпила много валерьянки, отупела и отяжелела от неё, она, когда выходила из дома, бросила в сумку молитвослов, валерьянку и планшетник.

Мальчик был высокий, хорошо сложенный, в голубой врачебной робе и синей шапочке, в белых докторских бахилах с завязочками, у него были большие умные глаза, карие, внимательные, у него были длинные руки с длинными чистыми пальцами (руки он скрестил на груди), у него был чёткий, с хорошей дикцией, голос. Было два часа ночи, но мальчик – дежурный врач – был свеж, полон сил и здоровья. Она смотрела в его глаза, она кивала его словам, а сама почему-то вспоминала, как ехала сюда на метро и, чтобы отвлечься, читала с планшетника материал к работе.

Потом она вышла на улицу, спустилась с метромоста, бежала к пазику-маршрутке, водители были кавказцы. Потом они ехали по Можайскому шоссе, тут всегда были пробки, потому что на разделительной полосе что-то строили, ночью тут горели огни, а днём забивали сваи; днём сияло солнце, из ТЭЦ белыми клубами поднимался дым, и звонко ухали металлические механизмы, разнося по округе тяжелый, нутряной звук прессуемой земли.

Она увидела его в приёмном отделении, в самом конце длинного тусклого коридора, в одиночестве сидящим на банкетке, и в первые секунды не узнала его – лицо было кирпичного цвета, состарившееся, с чуть изменёнными чертами (в них читалось что-то безумное), и в ответ на это безумие (она уже узнала его, но как бы «отказалась» от него в эти секунды) в ней шевельнулось инстинктивное отвержение, она, видевшая его только в ореоле торжества, силы и красоты, не желала признавать в нём того, кого любила.

Но он уже узнал её, и сквозь черты, искаженные безумием, вдруг проступила изумлённо-жалкая улыбка, как будто ему, обречённому, находящемуся по ту сторону жизни, вдруг блеснула надежда на спасение.

(«Какие друзья? – скажет он ей потом. – Все последние годы, всё своё свободное время я только с тобой; друзья все отпали, они перестали звонить, чего звонить, если я не с ними?»)

Он не любил мобильный, выключал его – «он мешает мне думать, я словно на привязи, когда телефон включен, в любой момент меня могут дёрнуть».

Впервые за всё время их знакомства она увидела его полностью разоружённым и обессиленным, и она горько заплакала.

Она не то чтобы поняла или почувствовала, она увидела, что он – на краю смерти, у пропасти, и она не знала, как его спасти. Она плакала, а он, он пытался её утешать!.. По правде говоря, у него не было на это сил, и, понимая это, она пыталась сдерживаться. Она стала кидаться к врачам, звала их к какой-то работе, побуждала, просила; они были как сонные мухи, как механизмы, как автоматы, и ей никак не удавалось их растормошить.

Позже, в другие дни, когда она вечерами выходила из больницы через приёмное отделение (центральный вход уже был закрыт), она ни разу не видела такого горя и такого отчаяния, как тогда у неё; всё шло деловито, своим чередом, привозили молодежь с травмами, стариков и старух в окружении родственников, да, было беспокойство, участие, переживание, но была и молчаливая покорность, готовность к любому развитию событий. А может, они, эти сдержанные люди, так верили в исцеление?

– Что с ним?

– Ну, пытаемся понять… ОРЗ, наверное… Температура…

Терапевт на приёме была ласковая, миловидная, но совершенно бестолковая.

– Я, конечно, не врач, не могу вам советовать, но он на адскую головную боль жалуется…

Терапевт, видя её рыдания, вздохнула и снизошла – назначила компьютерную томографию мозга.

Она сама, вместе с женщиной-санитаркой, завезла его на каталке к аппарату-капсуле, сняла ботинки, уложила на холодное клеенчатое ложе. Черты лица его заострились, отяжелели. Смерть была рядом. Она уже распахнула свои холодные чертоги, манящую бездну, путь в пустоту, туда, где не будет страданий, отчаяния, жизненной мелкоты.

Исследование затянулось, она попыталась подсмотреть в щелочку.

– Закройте дверь! – рявкнула врач при капсуле. – Ждите результат на каталке! Не поднимать --">