Сергей Марксович Бичуцкий - Здравствуй, сынок

обладала она крайне привлекательными для самого Александра чертами характера. Была она работяща, и при этом крайне незлобива и покладиста. А что ещё нужно для спокойной семейной жизни? Из этого спокойствия, как ни крути, и рождается крепкая семья, когда с самого начала супруги понимают, кто в семье голова, а кто шея, и не тратят ни время, ни нервы, на выяснение этого обстоятельства. Так с самого начала их совместной жизни и до самой смерти Ирины и было. Случались, конечно, какие-то размолвки, но как мимолётный порыв ветра налетали, и тут же исчезали, даже запаха не оставляя. Вот и смерть старшей дочери Светланы, до горечи нелепая, не пошатнула их отношений.

Школа находилась в соседнем селе. Каких-то три километра лесом и на месте. Учились в одну смену, поэтому по утрам все ученики, и первоклашки, и старшие, шли вместе, а после уроков, как получится. И никто за детей не беспокоился. Лет тридцать так ходили, и ничего. Нередко Светка возвращалась и с Натальей Николаевной, когда вместе заканчивали. Доча тогда уже третьеклассницей была – взрослая. Так и в тот день должно было случиться, но директор попросил биологичку подменить заболевшего учителя, а Светка ждать почти целый час не захотела, хотя на улице поднялась метель, и начало темнеть. «Чего бояться? Тыщу раз ходили, и ничего! – подумала девочка, и отправилась домой одна. Ну, что с неразумного дитя взять? Решила и пошла. А зима в тот год припозднилась что-то. Всё дожди, да дожди, а потом разом и нагрянула. Дорогу-то замело, засыпало снегом, и не угадать, где лужи с ещё не замёрзшей водой. В такую лужу Светка и вляпалась. Чуть не до пояса в ледяную воду ухнула. Выбралась кое-как, и нет бы в школу вернуться, недалеко ведь отошла, так она, дурёха, домой побежала. Пока добралась, в ледышку превратилась. Мать, увидев дочь, чуть в обморок не свалилась. Со слезами на глазах бросилась раздевать дрожащую от холода девочку, ругая и жалея одновременно. Кое-как сорвала одежду, расправила постель, укутала ватным одеялом и бросилась в погреб за самогонкой. Притащила трёхлитровку, да давай щедро поливать и растирать дрожащее тело дочери. С полчаса трудилась, пока Светка не отогрелась, и сама Ирина не упыхалась. Чаю вскипятила, да с малиновым вареньем заставила выпить. Только тогда и остановилась. Остановилась, а тревога не ушла. Чуяло материнское сердце, что этого недостаточно, поэтому кинулась баньку растапливать – первое дело против простуды. Семёныч в это время на лесозаготовках был. Пришлось оставить пятилетнего Серёжку за сестрой присматривать. Пока за водой сбегала, пока с растопкой возилась, не меньше часа прошло. Прибежала домой, а Светка уже в бреду. Какая тут баня? Ни фельдшера, ни доктора в деревне отродясь не было. Ничего не было. Магазинчик только маленький, вот и все радости цивилизации. Что делать? Будь хоть семи пядей во лбу, что здесь придумаешь? Всё на центральной усадьбе леспромхоза. Оделась и бросилась к соседке, Наталье Николаевне, благо у той единственный на всё село телефон был. Дозвонилась сразу, но фельдшерица уехала в район, связаться с ней никакой возможности нет, и раньше завтрашнего дня её не ждали. Объяснила ситуацию, передала просьбу приехать, как только появится, и вместе с соседкой побежали домой. Прибегают, а дочери ещё хуже стало. Мечется в бреду, да всё Серёжку куда-то зовёт: «Пошли, Сергунька! Пошли со мной!». А малыш от страха под стол залез. Ревёт, слезами заливается, а подойти к сестре боится. Ну, что здесь делать? Стали отвары готовить, да только зря всё. Не успеют хотя бы ложку в рот залить, а её тут же и вырвет. Так до полуночи и металась, а потом вдруг разом и успокоилась, и подумала Ирина, что всё самое страшное позади. Отправила соседку домой, накормила сына и уложила спать, а сама присела на табуретке дежурить у постели дочери. Сидела и молилась. Сидела и молилась. Молилась беспрестанно, но столько в этой молитве было отчаяния, что и не понимала откуда оно. Молилась и не заметила, как навалилась дрёма, да уложила мать рядом с дочерью.

Очнулась под утро. С тревогой посмотрела на дочь и отлегло от сердца. Личико светлое, спокойное, без каких-либо признаков горячки. «Ну, всё! – подумала. – Минула лихоманка! Теперь на поправку пойдёт!». Протянула руку проверить температуру, и тут же отдёрнула. Обожглась будто. Не от горячки обожглась, от холода ледяного. Не поняла поначалу, что это значит, хотела ещё раз проверить, но смелости не хватило. Прижала руку

--">