Марк Михайлович Вевиоровский - Концерт Патриции Каас. 10. И завтра будет день

Уля с удивлением обратила внимание, что таможенник говорил на немецком языке, точнее, на его австрийском варианте, а Гриша – на английском, но оба прекрасно понимали друг друга. И Уля прекрасно понимал их обоих.

Когда гости уже удалились в общий зал, один таможенник сказал другому.

– Наверное, продавать привезли.

– Ты, что, не знаешь? Иди, посмотри, кто их встречает.

– И кто же? Ты их знаешь?

– Они прилетели к супругам Дрейзерам. Знаешь таких?

– Дрейзеры … Да, знаю!

И таможенники выглянули в зал – Свиридовых встречала мадам Дрейзер, модно и со вкусом одетая пожилая дама.

Она расцеловала Улю и Гришу, и солидный представительский «Мерседес» под бесконечную болтовню мадам повез их на виллу Дрейзеров.

Уля привычно размещала свои вещи в комнате, где они уже чувствовали себя постоянными жильцами – так часто они гостили у Дрейзеров.

Гриша сразу поехал в издательство, а мадам Женовьева с большим интересом расспрашивала Улю о детях. Ей было все интересно – что сказала Верочка, как растет Николаша. Она так старательно и уморительно выговаривала «Веройчка» и «Никольаша», что Уля невольно улыбалась.

– Улиана, что ты смеешься? – спрашивала мадам и Уля отвечала ей на немецком, даже не раздумывая над выбором слов и порядком их размещения в предложении.

И при этом сама удивлялась этому.

А потом мадам Женовьева повела Улю в ту часть усадьбы, куда они с Гришей еще ни разу не попадали – там оказалась старинная мебель, старинные книги и картины по стенам. Это было нечто, и это для себя Уля определила как музей.

Рис. 1. Густав Климт, «Замок Каммер», 1912 год.

– Ой, мадам Женовьева, но это же Климт!

Уля остановилась перед картиной, на которой сквозь зелень проглядывала белизна старинной постройки, а на спокойной воде с еле заметной рябью отражались окна на темной стене на берегу.

– Улиана, ты знаешь Климта!? – с искренним удивлением проговорила мадам Женовьева.

– Мадам! Но я же жена художника! – с достоинством ответила Уля, и сразу же рассмеялась. – Просто я видела эту картину у Гриши в альбоме австрийского … австрийского модерна – правильно? Там было много картин Густава Климта … Мадам Женовьева, неужели это подлинник?

– Да, Улиана, это картина Климта «Замок Каммер», это озеро Аттерзее.

– Я вспоминаю, в картинной галерее … там, в городе, были еще картины Климта! Там это здание так странно называется – «капустная голова», а здание красивое.

– А ты сама не рисуешь?

– Что вы! Только платья! Да и то Гриша помогает …

Картин было не очень много, и Уля разглядывала их – большие и маленькие, в дорогих рамах и в небольших скромных рамках.

Она остановилась перед небольшим пейзажем – за рекой виднелся старинный город с островерхими башнями.

Рис. 2. Вермеер, вид Делфта

А рядом ярким пятном выделялась желтая кофта женщины в цветастой расписной юбке, и женщину за грудь рукой хватал мужчина в красном камзоле и широкополой шляпе.

Уля переводила взгляд с одной картины на другую, а мадам Женовьева внимательно следила за Улей.

Наконец Уля растерянно обернулась.

– Но это же копии … Не может быть, чтобы это были оригиналы … Гриша говорил, что его так много и успешно подделывали …

– Кого, Улиана?

– Это Вермеер, верно?

Рис. 3. Вермеер. Сводница.

– Милая Улиана, ты чудо!

– Если я правильно помню, то был какой-то голландец, так успешно подделывающий картины Вермеера, что их у него покупал даже … Гитлер … Простите!

– Я думаю, что это работы именно этого пройдохи, моя милая Улиана! Но ты такая молодец! Ну, «Сводницу» ты могла запомнить, но «Вид Дельфта»!

А на стене висели две картины с изображением самой Ули – Гриша нарисовал ее танец в обнаженном виде и ее портрет в глубокой задумчивости.

Такие картины висели у них дома, но чтобы здесь, около великих художников.