Марк Михайлович Вевиоровский - Концерт Патриции Каас. 10. И завтра будет день

повесили здесь эти картины? Даже неловко … Климт, Рафаэль, Вермеер … и тут еще я …

– Милая Улиана! Так решил Густав, и я согласилась с ним. Картины твоего мужа достойны этой компании … А как дела у твоего мужа с проектом «Моя Вена»?

– Подвигается. Но мне потребуется ваша помощь, мадам!

– В чем, милая Улиана?

– Рисунки делает Гриша, а текст … текст пишу я …

– Это же чудесно, Улиана! Я надеюсь, что у тебя хорошие впечатления от нашего города! Покажешь мне?

– Обязательно! Только мой текст зависит от того, что скомпонует Гриша, какие разделы у него образуются. Вы даже представить себе не можете, какую уйму рисунков он уже нарисовал! Я даже не могу этого осмыслить! Вы поможете мне?

–Безусловно, моя милая Улиана! Я буду рада помочь тебе и твоему мужу!

А вечером мадам Женовьева расхваливала Улю, рассказывая своему мужу и Грише о изумительных познаниях московской гостьи, чем вогнала ее в краску.

Гриша ласково успокаивал жену, а Густав Дрейзер поднялся из-за стола, обошел его, подошел к Уле и поцеловал ей руку.

– Грегуар, не ревнуйте, я староват для соблазнения вашей супруги. Ты тоже не ревнуй, Эжени, ведь не часто попадаются такие образованные молодые дамы!

На встречу с редакторами, где предполагалось обсуждение планов на будущее, Гриша взял с собой Улю. Уля долго отнекивалась, но ее встретили так добродушно, что она расслабилась.

Спросив разрешение у мужа она показала заготовку книги «Бали», где текст и фотографии были ее, а зарисовки местных жителей – Гришины …

Из редакции они ушли с проектом договора на издание книги Ульяны Воробьевой и Григория Свиридова под уловным называнием «Бали» на трех языках с примечанием о возможности расширения издания на других языках.

Густав и Женовьева Дрейзер не скрывали удивления и восторга от просмотра проекта книги, и мадам Женовьева обнимала и целовала Улю, а Густав так уважительно поцеловал Уле руку, что мадам погрозила ему пальчиком …

В этот приезд в Вену Уля и Гриша успели потанцевать на балу, где Уля танцевала в новом платье, сшитом мастерами модельного дома мадам Женовьевы Дрейзер.

И еще они познакомились с хорошей подругой мадам Женовьевы Элизабет Гюртнер, а та устроила Уле и Грише встречу с австрийскими лошадьми и дала возможность покататься в ее манеже.

После этого среди рисунков художника Г. Свиридова для сборника «Моя Вена» образовалась отдельная серия «Лошади в Вене» …

А потом в Москве Гриша хвастался успехом своей жены на светском балу в Вене!

Саранча

В далеком Дагестане весьма часто случались нашествия саранчи, и эти полчища поедали всю зелень на полях, разоряя земледельцев.

Вот и в очередной раз оттуда пришла весть о ужасающем по массовости нашествию саранчи, причем на этот раз это началось раньше, чем это происходило раньше.

Телесюжеты в выпусках последних известий демонстрировали лысую выжженную землю, усыпанную сплошным шевелящимся ковром насекомых. Обычные ядохимикаты на эту саранчу не действовали, да и их не было в наличии, а других методов борьбы с этой напастью местные специалисты не знали.

Однажды на пустынном поле, где в любую сторону до самого горизонта была только голая шевелящаяся земля, материализовался «кокон» с двумя мужчинами. Это были Свиридов и Турсункулов.

Свиридов вышел за прозрачную стенку «кокона», а Турсункулов, оставшийся внутри, поднял видеокамеру.

Свиридов отошел от «кокона» метров на пятьдесят и повернулся к «кокону» спиной.

А затем произошло нечто непонятное – перед Свиридовым образовался клин клубящегося серого тумана, начинающийся от него и уходящий куда-то вдаль.

Этот клин мгновенно распух. Вверх поднялся раскаленный туман – было видно, что туман нагревается и образует взметающийся вверх поток, а Свиридов начал поворачиваться и вместе с ним поворачивался клин, клубящийся и взметающийся вверх.

Сильный ветер ударил Свиридову в спину, и было видно как Свиридов качнулся, повернулся и быстро вскочил внутрь «кокона».

– Как там дозиметр?

– Бросок сильный, но очень краткий. Вон какой узкий зубец на ленте!

А «кокон» поднялся, исчез из видимости – правда, наблюдать за ним было некому – поднялся на высоту в сто метров и стал двигаться над голой поверхностью земли.

Поверхность была совершенно голой, ровной и серой, так что снимать было нечего.

«Кокон» поднялся вверх и стала видна вся поверхность, свободная от шевелящейся массы саранчи. Свиридов и --">