Олег Фокич Коряков - Полфунта лиха

шевелюру.

— Ох, Леха, Леха, все-таки смешной ты!

«Завела свое»,— нахмурился он.

— Приехать на аэродром проводить тебя? — спро­сила она, вставая, и тут же игриво прищурилась: — Или Леночку Поливину прислать?

— Один хорошо улечу.

...Вездеход резко рванул в сторону и круто затор­мозил. Всех мотануло, Лешка чуть не полетел с си­денья.

— Вылезай, приехали! — крикнул Антоха Пьян­ков, водитель.

Они выбрались из тягача. Две передние машины, врезавшись в плетенье стылого голого осинника, за­мерли на уклоне.

— Речка,— сказал кто-то.

Лешка не сразу понял, что пологие белые барханчики за осинником и есть речка. На плотных сугро­бах шевелилась сухая снежная пыль.

Надо было обследовать переправу. Дело неслож­ное — разгрести снег и долбить лед, чтобы проверить, достаточно ли толст он и крепок. Охотников долбить было много: хорошая разминка.

Лешка долбить не стал — просто топтался в снегу, оглядывал лес и для согрева пошевеливал плечами.

— Что, Казахстан, холодно? — К нему обращался Виктор Карданов, командир десанта, которого все зва­ли комиссаром.

— Не,— сказал Лешка; что у них в Казахстане морозы тоже бывают, он говорить не стал.

— Закуривай,— комиссар протянул сигареты.

— Не курю, спасибо.

— Ну и молодец,— ранодушно сказал Карданов и, достав из планшета карту, принялся рассматри­вать ее.

Лешке тоже хотелось заглянуть, да он постеснялся. Виктор Карданов казался ему человеком суровым, хотя другие обращались с ним запросто. Говорили, что Карданов по образованию педагог, после армии рабо­тал секретарем горкома комсомола где-то в Сибири, а сюда приехал по направлению комсомольского ЦК. Он был заместителем начальника их строительного управления по политико-воспитательной работе, и с ним, приехав в Тюмень, Лешка встретился в первый же день.

Внимательно просмотрев Лешкины документы, Карданов без улыбки сказал:

— Судя по бумагам, ты парень отличный. Харак­теристика — превосходная.

— Написать все можно,— пожал плечами Лешка.

— А что, неверно написали?

— Не знаю. Не читал.

Карданов посмотрел на него светлыми, чуть кося­щими глазами:

— Ты что, ершистый, что ли?

— Почему? Не...

Лешку определили грузчиком на склады: прини­мали и сортировали грузы для управления. Иногда там появлялся Карданов, давал какие-то распоряже­ния, говорил с людьми, видать, присматривался к ним. Однажды он сказал Лешке:

— Зайди завтра ко мне. Выбрасываем в тайгу, на место строительства, десант — проложить дорогу, под­готовить необходимое для переброски всего управле­ния. Пойдешь с десантом.

— Ладно,— сказал Лешка; что это за штука — десант в тайгу, он не представлял.

У пробитых лунок толпились почти все десантни­ки. Карданов подошел, спросил:

— Ну?

Ответить должен был водитель головной машины Иван Ситников, лобастый жилистый парень лет два­дцати семи. С первого часа похода водители признали его за старшого. Иван шевельнул заиндевелой бровью:

— Похоже, нормально, хотя и тонковато,— и огля­нулся на Антоху Пьянкова.

Антоха пожал плечами и хмыкнул: дескать, стар­шим виднее.

— Давайте по одному,— сказал Карданов.— В ма­шины — только водители.

Иван привычно устроился на сиденье, тронул рыча­ги; тягач, разваливая снег, вкатился на лед, пошел и вдруг начал оседать. Сначала показалось, что просто он погрузился в глубокий снег. Но машина оседала все ниже. На берегу замерли, потом заорали вразно­бой. Заглох мотор. Стало слышно, что лед трещит. Из люка в снег полетели рация, винтовка, полевая сумка, потом выбрался и прыгнул в сторону мокрый по пояс Иван.

Тягач опускался в ледяную дыру. Было видно, как вода заполняет кабину, подбираясь уже к брезенту кузова. От полыньи шел и сразу замерзал пар, верх машины покрылся толстым слоем изморози.

Запалили большой костер. С Ивана стянули мок­рые, уже твердеющие валенки и ватные штаны, завер­нули его в тулуп, он досадливо крутил головой и бор­мотал ругательства.

Ребята столпились у костра, понурые и возбужден­ные одновременно.

— Нырять придется,— озадаченно сказал Дима Преображенский, молоденький инженер,— цеплять же надо.

— Ты, что ли, будешь нырять, интеллигенция? — усмехнулся Антоха Пьянков.

Дима хотел огрызнуться, но промолчал — обижен­но поджал губы и стал протирать очки. -

— Аннушка нырнет,— отозвался Слава Новиков, подтаскивая поближе к огню свою рацию.— Он всю дорогу о героизме бубнит.

Аникей Малых, рослый рыжеватый парень, уже --">