Виталий Борисович Железных - Эпитафия

прикол”

“Сдохни, сдохни…”

Какие-то невнятные голоса звучат в голове. Где я? Сколько я здесь сижу? Оглядываюсь по сторонам, стены плывут и дышат. Ах, так это комната Насти. Точно, Настя – сестренка. А какого хрена я здесь делаю? Встаю, вижу деревья за окном танцуют под мою музыку в наушниках. Чувство, будто я средоточие всей вселенской энергии. Так вот, что такое марка…

Гляжу перед собой, в окно. Я слился в единое целое с этим миром, и от того кажется, что все люди внизу думают совсем не о том. Как можно думать о работе, учебе и подобной хрени, когда у тебя есть этот мир. Хочется закричать: “Да оглянитесь вы вокруг, вашу мать, вокруг вас Вселенная, дайте ей просто провести вас за руку”. Занятная штука. На что способен маленький кусочек картона.

Оборачиваюсь, комната переливается всеми цветами радуги. Создается ощущение, будто в мире больше нет острых углов, будто этот мир безопасен. Нужно сохранить хотя бы крупицу трезвости ума на случай, если вернется кто из родных. Интересно, сколько еще будет крыть. Что это? Какой-то маленький дом…

“Вась, завязывай с этими мыслями…”

“Давай, не останавливайся…”

“Да не парься, чувак…”

А, кукольный дом моей сестры. Так вот откуда эти голоса. Сколько я залипал на него? Ладно, схожу умоюсь.

Мне ко второй

Помню стою, раскачиваясь с ноги на ногу, опустив взгляд в пол, ощущаю на себе сверлящий взор каждого уебка в аудитории, слышу их перешептывания, не глядя чувствую их ухмылки. Препод Светлана Анатольевна с показушной злобной гримасой говорит мне: – Господи, ну неужели так сложно? – “Аксиома”, “дифференциал” и прочие заклинания вырываются из ее уст. Старая вешалка не понимает, что мне нахер не сдалась ее терминология, и последнее, что мне нужно в этой жизни, так это математический анализ.

– Иди уже, садись, – наконец слышу я заветные слова, упавшие из ее сухих губ, – может в этом твоем аниме расскажут про мой предмет.

Почти все гоготали. Я пробирался сквозь могильные плиты, обитателями которых были живые мертвецы с мешками под глазами, к задней парте, чтобы избавиться от их взглядов. Кажется, я поймал лишь один сочувствующий вид, от Кати Фроповой – добрая душа, по крайней мере со стороны она выглядит именно так, под ангельской личиной, картину портит лишь ее ебырь, Ваня Тузовской, или Вано, как его называли все вокруг, даже преподы; не раз я получил от него и его компашки пиздов. Редкого вида мудак, вот все, что можно сказать об этом человеке.

С тыльной стороны все выглядит по-другому, место у доски уже не кажется эшафотом. Люди порой склонны ошибочно считать, что их не видят, когда они полностью уверены в том, что они делают что-то незаметно. Что ж, пускай и дальше продолжают в это верить. Пока Светлана Анатольевна расписывала свои руны на доске Вано, озираясь по сторонам, с едкой ухмылкой на лице, которую видно даже из-за спины, положил свою руку на ногу Кате, та, якобы смущенно что-то шепнула ему на ухо, с опаской окинув взгляд вокруг. Рука Вано поднималась выше, приближаясь к ее влажному розовому внутреннему миру, но тут он будто почувствовал нечто холодное, прикованное к его затылку – мой взгляд. С той же дебильной ухмылкой он обернулся на меня, я сразу же отвел глаза в сторону.

– Че интересно, чмошник? – довольно громко шепнул он мне. Катя толкнула его локтем в бок, стрельнув в меня своими голубыми глазами, и они оба отвернулись.

После он не упустил возможности припомнить мне этот момент. В столовой, пока я, сидя за столом, листал ленту новостей на телефоне, Вано и вся его братия обступили меня со всех сторон.

– Ну че, Игореша, понравилось? – натянув свою коронную ухмылку сказал он мне, – Ниче, может тоже когда-нибудь сможешь бабу пощупать. Хули молчишь то, а?

Возможно, тогда я получил бы очередную порцию пиздюлей, но в столовку зашла зам. Директора, вся компашка тут же рассосалась.

– Завтра еще поговорим, – гавкнул Вано напоследок, щелкнув мне по уху. Знал бы он тогда насколько он был прав.

Но что-то я слишком глубоко ушел в себя… Открываю глаза и вот передо мной все та же аудитория, я сижу за той же партой. Со вчерашнего дня здесь мало что поменялось, но изменения все же есть: на столе, вместо тетради, лежит 9-мм пистолет, а в рюкзаке лежит несколько обойм. Уже не раз мне доводилось держать ствол в руках, отчим работал ментом и частенько брал меня на стрельбище, “сделаю из тебя мужика” – говорил он мне. Принести пистолет не составило проблем, с утра --">