Александр Тимофеевич Филичкин - Повесть о Верочке

Согласитесь, есть в нём что-то пугающее, связанное каким-то макаром с любой патологией. Однако, деваться всем было некуда, вот и повалили больные к новому лекарю.

Никому неизвестно откуда люди узнали, что в одной поликлинике есть специалист подобного профиля. Скорее всего, сами же медики рассказали своим друзьям и знакомым. Как бы там ни было, но в первый день, перед дверями в его кабинет стояла огромная очередь.

В те давние годы, в невропатологи шли только те эскулапы, что успели пройти достаточно суровую школу. То есть, врачи, оттрубившие несколько лет в психоневродиспансере. Или, как говориться в народной среде – в доме для психов.

Благодаря этому, они вели себя со всеми больными достаточно круто, а иногда и очень жестоко. Эскулапы не сюсюкали с ними, как поступают сейчас в модных клиниках и на заграничных курортах.

Новый врач, увидел огромную очередь и стал работать с людьми точно так, как привык ещё в «дурке». Он быстро принял пяток человек, а потом поток посетителей, словно отрезало.

Мужчина выглянул за порог кабинета и с удивлением понял, что в коридоре нет ни одного человека. Он спросил санитарку, которая рядом возила по полу тряпкой: – В чём, собственно дело? Куда подевались больные?

– Минут пять назад, – сказала седая уборщица: – из ваших дверей выскочила дородная дама, с пунцовым от гнева лицом. Она встала перед людьми, подбоченилась и, притоптывая правой ногой, заявила на весь коридор: Представляете? Он обозвал меня жабой!

Услышав такие слова, все ей стали тихонько сочувствовать. Хоть и была дама весьма неприятной, но зачем прямо в лоб ей о том говорить? В общем, больные немного подумали, поднялись с места, и ушли один за другим. Кому это может понравиться, когда его так называют?

После неудачного первого дня, психотерапевт сделал надлежащие выводы и немного смягчил манеру общенья с больными. После чего, многие люди, как говориться, потянулись к нему.

Так уж случилось, что почти все психотерапевты России почему-то являются представителями «богоизбранной нации». Причём, многие из них ведут себя соответственно «данному статусу». То есть именно так, как высшие существа, общающиеся с прочими смертными.

Как-то раз, старая знакомая Верочки, пошла на приём к такому спецу. В качестве помощи, он назначил ей посещение, так называемой, группы. Если кто-то не знает, то там собираются вместе те люди, у которых развился похожий на твой «закидон».

Они совершенно открыто обсуждают эту проблему. Врач слушает их разговор и направляет беседу в нужное русло. Больные выливают наружу всё то, что скопилось у них на душе. Постепенно они понимают причины ошибок в своём поведении и пытаются их как-то исправить.

Подруга Верочки посетила такое занятие. Врач так сильно «давил» на неё и на всех остальных, она вышла оттуда совершенно другим человеком. Она вдруг ощутила, что у неё изменилось не только отношение к миру, но даже национальность.

Как она сказала девушке позже: – После той группы, я целый месяц себя ощущала еврейкой.

Сколько не думала Верочка, но так и не смогла догадаться, в чём это у неё выражалось? То ли, ей всё время хотелось мацы? То ли, варёную рыбу под названием «фиш»? То ли, что-то ещё? Спросить она постеснялась.

Как бы то ни было, дама весьма испугалась за свой образ мысли. Поэтому, больше не ходила к тому эскулапу. Она пробежалась по городу и нашла себе другого врача той же специальности.

Среди тех персонажей, на группу ходила одна милая женщина, что лечилась от сильных неврозов. В советские годы у неё был работящий супруг и трое малолетних детей.

В времена «катастройки», её муж потерял интересную службу с прекрасной зарплатой. Он пережил потрясение и, внезапно для всех окружающих, почему-то решил, что он великий писатель.

Мужчина начал строчить рассказы и повести, а затем рассылать их по различным издательствам. Все уговоры жены, твердившей, что для подобного творчества, нужны свободные деньги, пропадали впустую. Супруг не обращал на них никакого внимания. Он продолжал упорно пачкать бумагу.

Мало того, стал будить жену по ночам и требовать, чтобы она срочно записывала его оригинальные мысли. Совершенно естественно, что спросонья она повиновалась недостаточно быстро. А если она стенографировала идеи неправильно, то муж отвешивал ей оплеуху.