Елена Сергеевна Гусарева - Один день из жизни Светы

Света позвонила в Юркину квартиру – открыла его мама, Надежда Викторовна. Она преподавала у Светы русский язык в школе.

– Спасибо, Светочка, – сказала она, спокойно принимая сына. Она поглядела на босые ноги Светы в капроновых чулках. – Сама-то как? Вид у тебя… усталый.

– Нормально, – отозвалась Света, уже спускаясь по лестнице.

Дома, едва раздевшись, Света плюхнулась на кровать и наконец заснула спокойным глубоким сном. Проснулась в сумерках и отправилась на кухню, чтобы сварить себе кофе.

Зазвонил телефон.

– Да! – ответила Света, зажав телефон плечом.

– Светлана, это Лиза из Редакции.

– Ага. – Света замерла посреди кухни с пакетом кофе.

– Света, мы опубликовали видео с расследованием сегодня. Можете посмотреть на нашем канале.

– Так быстро? – Света отложила кофе и вернулась в комнату.

– Да, уже есть просмотры. Вам помощь нужна?

– Нет, ничего не нужно.

– Звоните, если что.

Света отключила телефон. Какое-то время она сидела на диване, обхватив руками колени. Потом опять взяла телефон и запустила ролик на YouTube. Смотреть часовое расследование она не стала: ничего нового все равно не увидит. Сразу запустила с того места, где показывали ее.

Они сидели с корреспонденткой Лизой в кафешке за остывшим кофе.

– В школе я начала встречаться с одним мальчиком. Мне казалось, что он хороший. Думала: спортсмен, не пьет, наркотиками не балуется. Знаете, таких немного было в то время. Назовем его Васей. Мы дружили. Ну как, за ручку ходили. Ничего взрослого между нами не было. Я его в армию проводила и ждала, как честная. Я его любила. Мне так казалось тогда.

Камеру наводят почти вплотную к лицу, и Света замечает комочек туши у себя в уголке глаза. Теперь черное платье со стразами на воротнике смотрится совсем нелепо. Старалась выглядеть красиво, а вышла провинциалкой с нарисованными бровями.

– Пока Вася служил, Цепнев начал за мной увиваться. Он уже тогда был… ну, вы понимаете. Ему отказать нельзя было. Запугал он меня в общем. Заставил. И… я сдалась. А когда Вася из армии вернулся, Цепнев ему рассказал, что лишил меня девственности. Они друзьями были, вместе в качалке занимались. Вася… он сказал, что хочет убедиться, хочет сам все увидеть. Он избил меня и заставил спать с Цепневым.

– Расскажите, как это было?

– Ну как… – Света беспомощно улыбается, пытаясь подобрать слова. – Он реально поставил стул, сел и глядел как… – Свете сжимает губы и отводит взгляд от корреспондентки.

– То есть он фактически смотрел, как его друг насилует его девушку, – подытоживает корреспондентка.

– Да-да, так и было, – кивает Света. Ей хочется побыстрее закончить интервью, но еще не все рассказано и нужно идти до конца, раз уж осмелилась заговорить об этом. – Через неделю или около того они решили поделиться мной со своими друзьями, и уже оба смотрели. После этого я пыталась порезать вены. Родители написали заявление в полицию, но я попросила забрать.

– Почему?

– Им ничего бы не было. У Цепневых все схвачено. А мне только хуже. Тут таких девчонок половина города. Вот… – У Светы стекленеют глаза. Она уже ничего не чувствует: ни страха, ни боли. – Все знают и про меня, и про других, они ничего в секрете не держали. Идешь по улице, а тебе вслед кричат: «Прошмандовка, сосать будешь?» И потом у нас в городе отношение у всех такое, типа «сучка не захочет, кобель не вскочит». Понимаете?

– Как же вы забрали заявление? – мягко спрашивает корреспондентка, но Света улавливает осуждение в ее голосе.

– Ну, наверное, я подумала, что не имею права вот так… грех на душу брать. А потом Вася начал караулить меня возле дома, просить прощения. Говорил, что по-прежнему любит, предлагал уехать. Тогда я и забрала заявление.

– То есть вы его пожалели? – напирает корреспондентка.

А хоть бы и так! Все они такие, сначала улыбаются, будто и впрямь хотят помочь, а потом загоняют в угол и обвиняют.

– Не знаю, – раздражаясь, отвечает Света.

– А что с Васей теперь?

– Он женился, у него двое детей. Живет с семьей тут неподалеку. При встрече здоровается, вежливый такой. Но бог его наказал, он теперь инвалид. А Цепнев – депутат, большой человек.

– Вы не жалеете? Может быть, все-таки нужно было тогда довести дело до конца?

– Жалею. Они мне жизнь исковеркали. Видите, я и не замужем до сих пор. Куда мне с моим прошлым…