Владимир Юрьевич Харитонов - Отец

починил крышу. Строительными материалами помогло руководство завода, где он работал.

В 1975 году я женился и привел молодую жену в отцовский дом и родители отдали нам пристроенную комнату в личное пользование, а остальные члены семьи ютились в другой комнате. И снова отец принял решение, по сути, из-за меня, продать половину дома, в которой мы жили, и купить дом большей площади. Родители вроде взяли кредит в банке на эти цели и приобрели щитовой пятикомнатный дом на улице 20-я Линия. Теперь нам было совсем не тесно, почти у каждого была своя комната.

Рядом был крупный мебельный комбинат и оба родителя устроились на работу туда. Отец был слесарем по ремонту оборудования. Однажды на завод приехали самые настоящие немцы и установили полуавтоматическую немецкую линию для производства мебели. Юрий Логинович переживал, что останется без работы, оборудование-то долгое время не ломалось. Но машины есть машины и износ со временем делает свое вредительское дело. Отец проработал здесь до самой пенсии.

Успешно окончив ивановский текстильный институт, я лишь два года поработал конструктором в СКБ СМ текстильной промышленности. Затем мы с женой решили сменить место жительства на Кинешму, где нам обещали, как молодым специалистам, дать квартиру. Помню, отец не мог сдержать слез, когда мы уезжали, говорил, что теперь мы будем редко видеться. Но у меня был мотоцикл «Ява» и в летнее время почти каждый выходной, я был у родителей в гостях. Когда нам дали двухкомнатную квартиру от 2-й фабрики, где мы работали, отец частенько гостил у меня. Помню, попросил его помочь занести на пятый этаж новую стенку и еще какую-то мебель. Занесли мы с ним только небольшую часть, отец сел прямо на ступеньки и сказал, что он больше нести ничего не может, кончились силы. И я впервые всерьез осознал, что отец мой постарел, раньше он казался мне физически очень сильным. Вскоре после окончания того же института, в Кинешму переехал жить и средний брат Виктор.

На фабрике механиком ткацкого производства я поработал недолго и в 1980 году пошел на службу в милицию, в уголовный розыск. Для отца мое решение было абсолютной неожиданностью, но он его принял и одобрил. Я ему частенько рассказывал о своих конкретных делах, в раскрытии которых участвовал, и Юрий Логинович с интересом слушал и одобрял мои действия и поступки. Зная, что я никогда не брал взяток и не шел на незаконные сделки с преступниками, он всегда хвалил меня матери и, с ее слов, называл меня почти святым. Мне такая его оценка всегда очень льстила и была приятна. Впрочем, в глаза он мне ничего подобного никогда не говорил. Карьера моя была стремительной, и через четыре года работы я стал начальником уголовного розыска Кинешмы. Отец мной очень гордился, как вообще только мог гордиться отец достижениями своего сына.

В этот же 1984 год, в мае месяце, трагически погиб мой брат Виктор…. Смутно помню похороны, то отец, то мать падали в обморок, сам я был на грани нервного срыва. Мне приходилось оказывать помощь то одному, то другому. Несколько раз я вызывал «Скорую помощь». Как родители пережили такую трагедию представить крайне сложно. Отец еще чаще стал ездить ко мне в гости, и мы всегда пешком ходили на кладбище. Юрий Логинович на могиле подолгу курил. Курил и молчал…. Что творилось у него на душе, знает один только Бог. У вдовы Надежды, как говорится, на руках остался маленький сын Евгений.

Кстати, у меня тоже были дети – сын Сергей, 1975 года рождения и на десять лет младше его – дочь Марина. Мой отец их очень любил, всегда баловал, покупал игрушки, заступался, когда я начинал их ругать.

Проработав двенадцать с лишним лет в милиции, я уволился по собственному желанию. К этому времени у меня было второе юридическое высшее образование. Было это в 1992 году. Отец и это мое решение принял спокойно. Вообще сколько помню, Юрий Логинович своим сыновьям никогда ничего не навязывал и советы давал только тогда, когда мы просили. Сам я, кстати, его совета частенько спрашивал и, прислушивался к ним, они, всегда, были практичны и полезны. Работать я стал частным юристом, заработки выросли в разы, но это были «проклятые девяностые» со всеми вытекающими последствиями.

В 1996 году в меня стрелял самый настоящий киллер. Задержать я его смог, а вот сам на операционном столе находился целых три с половиной часа. Дважды «умирал» во время операции, но выкарабкался. Отец приехал через два или три дня, сразу же, как только узнал. --">