Лиана Рафиковна Киракосян - Бог в меня верит

Хоть капелька чувств помимо агрессии в ней осталась? Она испугалась собственных слез и начала плакать еще сильнее, сворачиваясь на кровати калачиком и сжимая в зубах серую тонкую подушку.

На следующий день девушку разбудили с трудом. Христофор буквально причитал ей над ухом о том, что Бог любит трудящихся, и о том, что необходимо встать пораньше, ведь у них еще много дел. И вот Мария уже пилит двойной пилой на пару с Яковом бревно. К слову, давалось ей это занятие с трудом. С одной стороны, она давно отвыкла от физического труда. С другой стороны, она искренне не понимала, как этим двоим удалось заставить ее не то, что что-либо делать, – вообще встать с кровати. И чем дальше она уходила в свои размышления, тем больше не понимала, что с ней происходит. Вообще, это место очень странно на нее влияло с самого ее приезда сюда. Почему? Загадка.

Девушка заметно вспотела и еле держалась на ногах, глаза закрывались от усталости. Она казалась изнеможённой, и Якову стало жаль ее. Он остановился и решил узнать о причинах плохого самочувствия девушки.

– Плохо спали? – спросил монах, вытирая лоб полотенцем.

– Нет, что вы? Вы же разбудили меня в 7 утра! Как можно, я очень хорошо выспалась. У нас в Москве люди обычно в пять встают, здесь хоть выспалась у вас, – Мария и не думала сдерживать злость. Она в открытую издевалась над человеком в саркастическом тоне, ей казалось это правомерным. В это время к ним подошел Христофор.

– Да? Не знал, что там все так устроено. Работящие все же люди, – Яков взял в руки бруски и пошел к сараю. Он действительно не уловил такой явный сарказм. Молодой человек был слишком простым и мало социализированным, все его детство прошло в церкви, да и в целом был очень закрытым, что и привело его в монашество в таком молодом возрасте, поэтому порой он не понимал многие вещи, вызывающие смех у его сверстников.

Мария, все еще задыхаясь от непривычной нагрузки, сложила брови домиком и одновременно с удивление и возмущением посмотрела на мужчину. Ей стало даже несколько неприятно, что она не смогла задеть кого-то своим едким юмором, хотя это было ее основной целью в разговоре с Яковом.

– Он либо слишком глупый, либо слишком умный, – она аккуратно обратила внимание Христофора на свое негодование, все так же продолжая смотреть вслед монаху.

– Да, Яков редко шутки понимает, в этом плане с ним сложно. Но Бог терпел и нам велел. Чего желаете отужинать? – Христофор задал этот вопрос с притворной обходительностью, будто выводя Марию на какие-то действия, известные только ему. Девушку этот тон никак не задел, потому что она и без того была зла на равнодушного до чужих издевательств Якова.

– Да плевать, – она проговорила это особенно глухо и грубо, но без злости, которая и так была доведена ею самой до предела. Девушка решительно взялась за пилу, чтобы успокоить свои нервы, но попытавшись сделать режущее движение, свернула инструмент в дугу. Неудача лишь подлила масла в огонь, и Маша с усилием вынула пилу из бревна и с силой швырнула ее куда-то в сторону, и направилась в храм.

Христофор на такое поведение лишь ухмыльнулся так, словно ожидал этого.

После ужина в комнате Марии царила неловкая атмосфера. Она лежала на кровати и жутко хотела спать после тяжелого дня. Но таким он казался не из-за эмоциональных проблем девушки. Впервые она чувствовала утомление, вызванное не скукой от жизни, а физической нагрузкой. Мария буквально прилагала последние усилия, чтобы глаза не сомкнулись во сне, потому что вот уже пять минут, как в ее комнату зачем-то пришел Яков. Он сидел на стуле напротив кровати девушки, молчал, но как-то умно молчал. Маше захотелось сделать так, чтобы он побыстрее ушел. Она могла бы сказать об этом напрямую, но почему-то захотела завести с ним диалог, направленный на выкуривание монаха из спальни девушки. Однако Яков ее опередил, обращаясь к ней своим доверительным голосом:

– Если вам будет плохо на душе – вы всегда можете обратиться к Господу Богу. Если же вам нужно человеческое плечо, обратитесь ко мне, я буду рад помочь.

– Яков, вот, вы говорите: «Господь, Господь». Но почему же он, видя мои мучения, не может мне помочь, – она завела больную для самой себя тему, чтобы вновь съязвить монаху.

– Значит, он знает, что вы и сами в состоянии найти силы для жизни, – он был невозмутим, перебирал четки.

– Но я полгода ищу, и никак найти не могу. Вот ничего не хочу и не могу. Жить не хочу, понимаете? --">