Светлана Каныгина - Тени в барсучьей норе

деревьев, оно осветило мокрую землистую дорогу, и от этого лес перестал быть таким мрачным, а воздух казался теплее. Оживлённая этой приятной иллюзией толстушка заговорила.

– И как мы могли так ошибиться?– сказала она вдруг,– Вот ведь как бывает! Прожили целую жизнь, а людей не знаем.

Дмитрий пожал плечами.

– Всё перевёрнуто с ног на голову,– помолчав, задумчиво продолжила Марта,– Ждали беды от блудницы, а получили от праведной. И ведь всё было перед глазами, как на ладони всё, но не разглядели. Такую гадюку за ангела посчитали! Вот так живёшь, в честные глаза человеку смотришь, а он есть оборотень и только и ждёт, когда бы ты отвернулся, чтобы тебе в спину ударить.

– Правду говоришь,– протяжно ответил старик.

– Сижу я теперь, Димитр, и думаю, сколько бы горя мы с тобой хлебнули, останься наш племянничек на этом свете,– снова заговорила Марта,– Вспомни, какими глазами он на меня смотрел! Тоже такой тихий, как Анна. Всё молчал и вроде без греха, а сам, наверняка, за этим молчанием злобу копил. Да откуда ему, добру – то, взяться, если из богатого дома, и вдруг – в бедность? Хоть и немощный был, точно ждал, когда мы вперёд него с жизнью расстанемся. Лежит и взглядом по стенам водит, будто несчастный. Благо, что с ним я не дала себе обмануться, не побоялась грех на душу взять. Сейчас -то точно знаю, что всё правильно делала.

Кивнув головой, Дмитрий сплюнул и ответил:

– И здесь ты права. Племянник – он тебе родня, но в здравии и шагу в наш дом не делал, значит и доброго не думал. Подай ты ему тогда хоть ложку лекарства, и мы бы с тобой сейчас у него в слугах ходили. Всё верно говоришь! Неизвестно, что из мальчишки могло вырасти, поднимись он на ноги.

Толстушка глубоко вздохнула и, глядя на приближающийся просвет в конце лесной дороги, развернула свёрток Эльзы. Достав из него ещё тёплую булку, женщина с аппетитом откусила от неё кусок, а затем закрутила оставшееся угощение обратно в салфетку, и задумалась.

– Однако, справедливость есть,– спустя минуту сказала она, пряча свёрток в складки юбок,– Всякий на этом свете непременно получает по своим делам. Вот и мы с тобой, наконец, дождались своего.

Не закрывая глаз, толстушка представила себя в сверкающем роскошью будущем, и её лицо просияло улыбкой блаженства. Она почти ощущала долгожданные блага грядущего, мысленно касаясь каждого из них, как собственного, рукой хозяйки, имеющей на то право: чувствовала на своей коже мягкость шелков и бархата, видела богатый стол, накрытый для неё к обеду и слуг, спешащих угодить её желаниям, розовый сад с выбеленными лавками и дни, в которых заботам и труду нет места. Марта улыбалась, как улыбается тот, кому более не нужно ни о чём тревожиться, и старик Дмитрий, охваченный в те мгновенья собственными мечтами, улыбался вместе с ней. Не желая помнить себя людьми, влачащими существование в бедности и работе, супруги были готовы отринуть всё, чем их жизнь являлась до этого дня.

Они были готовы, но не знали, что с той минуты, как простились с Эльзой, залог богатого будущего был ими утрачен. Вот уже два часа пути, поясная сумка толстушки висела пустой, и больше ничто, кроме двух отощалых лошадей и узлов со старым скарбом супругам не принадлежало.

Повозка выехала из леса и, мерно поскрипывая, неторопливо покатилась по дороге, ведущей к городу. Она увозила Марту и Дмитрия от их прежней жизни и Норы Барсука, к тому, что теперь им было суждено получить по заслуженному праву.

В оформлении обложки использованы фотографии из личного архива автора.

--">