Андрей Владимирович Фёдоров - Уроки русского

мне на моих уроках нужна дисциплина. И я прошу вас мои требования неукоснительно исполнять. Так у вас будет то, чего не дадут вам другие.

Внезапно прозвенел звонок. Лилия Александровна продолжала:

– В итоге что у нас? Половину урока пропустили только потому, что вы не можете нормально сидеть и слушать. Когда этот материал наверстаем, не знаю. Будем стараться. Если вы, конечно, хотите. Я вас не уговариваю. А так идите сейчас на перемену и задумайтесь над моими словами. Все свободны.

Она потом ещё не раз повторяла такие методики давления на нас во имя поддержания дисциплины. Но с каждым разом мы вели себя всё смиреннее, дисциплина становилась твёрже. И, несмотря на то, что нам это не нравилось, но учились у Лилии Александровны скрипя зубами, думая, что она несправедливо строга, и в то же самое время будучи уверенными, что её слова про углублённые знания, не даваемые другими учителями, правдивы. Тогда, конечно, сравнить было не с кем и не с чем, но уже в десятом классе, когда ряды нашей старой гвардии пополнились новенькими, именно мы у неё, считай, ветераны, были самыми успевающими и дисциплинированными, что её очень радовало.

Но тогда уходили на перемену мы выжатыми до последней капли. Никто даже слова сказать не мог. Все только убедились в одном: на уроках Лилии Александровны дисциплину лучше не нарушать – себе дороже. Впрочем, как оказалось потом, это были не единственные её требования. Дальше только хуже…

Бывали моменты, когда, зная, что первым уроком у меня будет русский язык, я просто не хотел появляться в школе. Почему? Да потому что знал, что каждое утро у нас с Лилией Александровной будет разбор полётов по поводу домашних заданий. И не дай Бог, оно окажется написанным неаккуратным почерком, не по правилам ею установленным! Если что-то сделал не так – вешайся!

Когда шли что-то решать у доски, то молились всем богам всех религий, чтобы Лилия Александровна не вызвала именно нас. Почему? Да потому что в случае ошибки отчитает по полной, да ещё и взглядом окинет таким гневным и презрительным, будто в голове у неё маячила единственная мысль: лучше бы ты, сволочь, не рождался на свет Божий. Конечно, это заставляло работать над собой, но самооценку понижало серьёзно. Впрочем, и это была не самая жесть. Но до неё родимой мы ещё доберёмся.

В то же самое время и сказать, что Лилия Александровна была прямо тираном, нельзя. Ведь к тем, кто учился хорошо, русский язык постигал без проблем, правила и требования её соблюдал, уроки учил, домашние задания делал всегда и вовремя, она относилась чуть ли не с материнской любовью, отдавая в дар тёплую улыбку, милость и даже некоторые послабления в дисциплине. Всего у нас в классе было сначала две, а потом после перевода из других школ и четыре отличницы, которых она чуть ли на руках не носила за безупречное знание русского языка. Притом это самое «на руках носила» иногда смотрелось так, будто она их ещё и облизывала, чтобы блестели. Будто считала своей прелестью, каким для Голлума во «Властелине колец» Толкина было кольцо всевластья. Надо ли говорить о том, что именно по этой причине мы, остальной класс, отличников просто ненавидели, считая подлизами, заслуживающими похвалы от Лилии Александровны только за то, что те просто соблюдали правила и никак её методике обучения не противились? Да, именно поэтому и ненавидели…

***

А пока мы страдали, изнывая на уроках, наши родители, разумеется, о творившейся «жести» были прекрасно осведомЛеры, потому что не жаловаться мы, изнемогавшие от её суровых и строгих требований, не могли. Суровая дисциплина означала единственное: мы тратили на домашние задания по русскому больше всего времени в ущерб другим предметам. Притом проводили время за уроками порою до глубокой ночи, лишь бы успеть до завтра. А ведь у нас ещё история, английский, физика, математика и т. д., которыми мы жертвовали, лишь бы успеть сделать русский. Разумеется, многим родителям из-за этого казалось, что Лилия Александровна требует от нас сверх меры, будто думает, якобы других предметов в мире просто не существует. Если бы они ещё узнали, о том, что у нас было пять уроков русского в неделю и всего две или три математики, то окончательно бы убедились в том, что учитель явно перегибает палку со своими требованиями. Особенно это было актуально, если родители хотели, чтобы их дети стали программистами, инженерами или физиками-ядерщиками. Впрочем, и помимо этого к Лилии --">