Сергей Марксович Бичуцкий - Солнечный мальчик

протестовать Дмитрий. – О себе самом я и так всё знаю.

– Знаешь? – удивился голос, – знаешь и бегаешь от самого себя?

– Откуда ты знаешь, куда я бегаю, а куда нет? – уже совершенно разозлился Дмитрий.

– А кому ещё знать, как не мне? – спросил голос.

– Да кто ты такой? Что ты вообще обо мне знаешь? – перешёл на крик Дмитрий.

– Я – Cовесть, – горестно ответил голос, – и знаю о тебе всё, что ты хотел бы скрыть, на что ты пытался не обращать внимания, или старался побыстрее забыть.

– У меня не было никакой необходимости тратить столько усилий для того, чтобы встретиться с тобой, – успокоившись, сказал Дмитрий.

– Тогда зачем ты пришёл сюда? – спросила Cовесть.

– Узнать, что такое счастье, и в чём смысл жизни, – опять начал сердиться Дмитрий.

– Пока ты не заглянешь в свою душу, ничего не поймёшь, – сказала Cовесть.

– Без этого никак? – с надеждой в голосе спросил Дмитрий.

– Никак.

– Хорошо. Я согласен, – опустив голову, обречённо произнёс Дмитрий.

– Ну, что ж. Смотри, – произнёс голос, и тут же на стене за его спиной появился экран, на котором в бешенном темпе стали мелькать кадры, воспроизводящие всю жизнь Дмитрия. Внешне кадры мелькали очень быстро, но в памяти они воспроизводились в куда более замедленном темпе. Дмитрий видел, как в раннем детстве впервые стёр ластиком в дневнике двойку, исправив её не пятёрку; как свалил на другого вину за разбитое камнем окно; как постоянно обманывал, опасаясь наказания; как шарил в карманах родителей и воровал оставленную там мелочь; как подглядывал в душевой за моющимися девочками; как грубил и хамил взрослым; как обижал слабых; как вместе с друзьями выпивал и курил в подвале дома и многое другое, что со временем забылось и стёрлось из его памяти. Увиденные нелицеприятные моменты жизни, тем не менее, не вызывали у него чувства стыда и досады на себя до тех пор, пока не появились лица двух малышей, которые с укором смотрели на него.

– Кто это? – испуганно спросил Дмитрий.

– Это не родившиеся дети, убитые по твоему же настоянию, – грустно произнесла Cовесть.

– Ты имеешь в виду два аборта, которые сделала Ольга? – догадался Дмитрий.

– Да, – бесстрастно констатировал голос.

– Но, нам же негде было жить, – пытался оправдаться Дмитрий.

– Ложь! Нет ничего хуже, чем искать оправдания тогда, когда надо каяться. Непризнание своей вины есть матерь новых, ещё более серьёзных ошибок, – сказала Совесть, и, не давая времени Дмитрию для новых оправданий, приказала, – смотри дальше.

Дмитрий повиновался и снова обратил свой взгляд в сторону экрана. Картина совершенно изменилась. Теперь он увидел наполненный какими-то припасами, грузовой автомобиль, который медленно следовал по дороге. За ним, кто совсем рядом, а кто поодаль, шла большая толпа людей. В основном шли семьями. С детьми, стариками, домашними животными. Были и одиноко идущие люди. В основном еле плетущиеся старики и тяжело переваливающиеся с ноги на ногу, как утки, старухи и одинокие, никому не нужные дети. Они замыкали это шествие. Иногда, сердобольные люди помогали старикам и детям, но это случалось редко. Через какой-то промежуток времени машина останавливалась. Водитель, который очевидно являлся и начальником этих людей, вылезал из кабины, взбирался на кузов и начинал раздавать то, что находилось там. Сначала получали помощники, которые располагались в первых рядах и охраняли припасы от остальных. Из полученного они забирали большую часть себе, а остальное бросали в толпу, из-за чего порой возникали драки. Больше всех доставалось молодым и сильным. Меньше всех – старикам и детям. Так устроен был этот мир. Остановка продолжалась недолго. Затем вся процессия возобновляла путь. Так продолжалось до тех пор, пока водитель на ходу не вылез из кабины и не забрался в кузов. Было очевидно, что он не доверял своим помощникам и решил охранять груз сам. Машина, которой никто не управлял свернула с дороги и поехала в степь. Частные дожди превратили почву в непролазную грязь, и машина забуксовала. Толпа по приказу начальника облепила машину и стала вытаскивать её из грязи, а сам он всё также сидел в кузове и отдавал указания. Затем ему надоело и это, и он посадил одного из помощников на место водителя, а сам стал отбирать из находящихся в кузове припасов всё лучшее себе и складывать в отдельную кучу. Наступил вечер и люди стали устраиваться на ночлег. Многие ночевали под дождём и в грязи, особенно --">