Роман Романов - Виктория, или Чудо чудное. Из семейной хроники

под Новый год, как раз к столу, однако на этот раз не приехал ни к празднику, ни даже когда вся страна вышла на работу после массовых каникул.

Викторию не сильно беспокоило отсутствие мужа – скорее, наоборот, она испытывала облегчение, что дома никто не ворчит и не орет по малейшему поводу. К тому времени сестра устроила на квартире частный детский садик – теперь они с Катей вдвоем ухаживали за чужими детьми, – поэтому Витькина затянувшая отлучка была ей только на руку.

В середине января Вика все-таки пошла в полицию и написала заявление о пропаже: впрочем, тревожилась она не за опостылевшего супруга, а за себя: не дай бог еще привлекут к уголовной ответственности за то, что скрыла факт исчезновения человека.

Через неделю сестре позвонили и сообщили, что обнаружили замерзший Витькин труп: дескать, заблудился в тайге и умер от переохлаждения организма. Уже значительно позже полицейские сказали, что на самом деле его прикончили, но дело, кажется, так и закрыли, не потрудившись найти убийцу.

Вика восприняла новость спокойно – предчувствовала, что все закончится именно этим – и стала искать деньги на доставку тела из биробиджанского морга и погребение. Сколько-то у нее было в заначке, немного помог Стас, я кое-что дал, племянники подбросили деньжат – словом, основные расходы на похороны и поминальный стол легли на плечи нашей родни. Ну а Витькины оставшиеся в живых родственники и друзья помогли его душе перейти в мир иной с помощью доброго слова: на поминках они много говорили и обильно плакали.

Одна только вдова покойного сидела за столом в глубоком молчании – когда же ее просили произнести речь, лишь отмахивалась, как от надоедливых мух, и опускала глаза. Да и что она могла сказать? Что внутри давно окоченела, что в глазах не осталось ни слезинки, что прощание с мужем для нее – не более чем ненужный фарс, вогнавший в новые долги? Но перед портретом усопшего так говорить было нельзя, поэтому Вика скорбно молчала – лишь время от времени издавала тяжелый вздох и делала глоток воды из стакана.

На поминках сестра сидела в зимней шапке, задрипанной черной кофтейке и старых мужских брюках – вся какая-то сгорбившаяся и бесконечно уставшая от жизни. Я вдруг увидел, что это уже не молодая женщина в расцвете лет, а самая настоящая старушка. Ей тогда исполнилось сорок семь…

Часть четвертая. Ненаступившая старость

Мечты, мечты…

– Мое пятидесятилетие будем отмечать в ресторане, – оживленно говорила Вика, возясь с малышами своего круглосуточного детского сада. – Я себе куплю синее вечернее платье, золотое колье и большие кольца в уши – такие, как у меня были на фото в первом паспорте. Помнишь, Ромашильда?

– Конечно, помню, – отозвался я: на той фотографии шестнадцатилетняя сестра вышла просто великолепно – наверное, лучше, чем в жизни. В юности я даже ее портрет рисовал по этому снимку…

Вика курила в кухонное окно, держа на руках Изю – бледненького годовалого мальчонку. Молодая мамка сдала его в садик, а сама ушла улаживать собственную личную жизнь – к тому моменту она уже месяц не объявлялась, и Вика беспокоилась, как бы Изя (на самом деле – Илья) не остался у нее навечно: кушал ребенок много, а деньги на его содержание давно закончились.

В кухню зашла Катя со смартфоном в руках.

– Мама, ты сегодня подозрительно хорошо выглядишь, – сказала она. – Дай-ка я тебя поснимаю, пока мои барышни спят.

Вика действительно казалась посвежевшей и даже вроде помолодела после Витькиной смерти – возможно, чужие детишки давали ей энергию и наполняли жизнь новым смыслом.

Через несколько дней Вика заехала к нам в гости в отличном расположении духа и с сияющими глазами – я давно не видел, чтобы они так лучились. Сказала, что на выходных собирается съездить с Катькой в Китай, и попросила занять десять тысяч – вдруг в поездке возникнут какие-то непредвиденные расходы. Я охотно одолжил ей деньги – отчего ж не дать на благое дело? Она немного поговорила с отцом, пообещала через неделю вернуть долг – и ушла.

Пару дней спустя позвонила Катя и сказала, что Вика с моими деньгами бесследно пропала – скорее всего, опять ушла в запой.

Финальный марафон

Тот последний запойный «марафон» длился больше года. Дети устали гоняться за пьяной матерью по всему городу и в конце концов плюнули: это ее жизнь, пусть гробит себя, если считает нужным.

В декабре 2015 года Катя по телефону сообщила, --">