Лиза Уингейт - Голоса потерянных друзей

робость! Минуло не так уж много лет с тех пор, как она сама была такой же: неуверенной в себе, объятой страхом. Даже парализованной им — иначе и не скажешь.　

— Не могу, — жалобно повторяет девочка, схватившись за живот.　

Приподняв подол пышных юбок, чтобы не запачкать их грязью, учительница опускается на корточки и заглядывает ученице в глаза:　

— А от кого же еще, если не от тебя, им узнать, каково это — когда тебя похищают из семьи? Когда приходится писать объявление, чтобы получить хоть какую-то весточку от родных и любимых, а потом, скопив пятьдесят центов, подавать его в газету «Юго-Запад», чтобы его смогли прочесть во всех окрестных штатах и землях? Как они поймут, что значит упорно жаждать ответа на вопрос: есть ли рядом хоть кто-то из близких?

Худые плечи девочки приподнимаются и снова поникают.

— Но ведь они тут собрались вовсе не для того, чтобы послушать меня. Это все ничего не изменит.

— Как знать. Самые важные шаги в жизни всегда связаны с риском, — говорит учительница. Уж она-то как никто другой знает цену этим словам! Однажды и ей придется отправиться в такое же путешествие, где этого самого риска будет предостаточно.

Впрочем, сегодня речь совсем не о ней, а о ее учениках, о разделе «Пропавшие друзья» в газете «Христианский Юго-Запад» и обо всем, что с этим связано.　

— Должны же мы, в конце концов, поведать нашу историю! Назвать имена! Есть одна старая поговорка: «Человек впервые умирает, когда перестает дышать. А вторая смерть приходит, когда его имя звучит в последний раз». И если над первой смертью мы не властны, то второй можем избежать — или хотя бы попытаться это сделать.　

— Будь по-вашему, — уступает девочка и, глубоко вздохнув, просит: — Но лучше, чтобы я была первой, а то еще духу не хватит. Можно, я начну прямо сейчас, а остальные — потом?　

Учительница кивает:　

— Начинай, а другие, думаю, всё поймут и подтянутся, — она делает шаг назад и обводит взглядом остальных ребят.　

«Все они со своей историей, — думает учительница. — Все разделены с близкими огромным расстоянием, людскими ошибками и жестокостью. Все терзаются мучительной безвестностью».　

И хотя она отчаянно сопротивляется этим мыслям и готова отдать все, лишь бы их отогнать, в ней поднимается ее собственная боль, оставившая на душе шрам. Тот, что глубоко спрятан, подальше от чужих глаз. Она вспоминает и свою любовь, с которой ей пришлось разлучиться. Где всё это теперь? Кто знает?　

Под гул голосов, в котором угадывается плохо скрываемое нетерпение, девочка поднимается с места и идет между скамеек. Двигается она скованно, но эта скованность странным образом придает ее осанке чуть ли не царственность. Затихает громкий шелест бумажных вееров и шуршание листовок, а девочка поворачивается к слушателям и начинает свою историю:　

— Меня… — ее голос дрожит. Она обводит толпу взглядом, пока ее пальцы мнут грубые складки бледно-голубого ситца. И тут время словно застывает, точно божья коровка, раздумывающая, сделать ли ей передышку или продолжить полет. Наконец девочка решительно вскидывает подбородок: — Меня зовут Ханни Госсетт.　

Ее голос летит над одноклассниками и достигает ушей зевак, взывая к их вниманию. Сегодня она не станет молчать. Сегодня ее имя услышат все.

Потерянные друзья　　

Объявления подписчиков мы размещаем бесплатно. Цена публикации для всех остальных — пятьдесят центов. Сердечно просим священников зачитать своей пастве приведенные ниже истории и непременно сообщить нам, если письма в «Юго-Западе» действительно помогут кому-нибудь воссоединиться.　

Уважаемая редакция! Я очень хочу разыскать своих близких. Мою матушку зовут Митти. Я средняя из девяти ее детей. Мое имя Ханни Госсетт, а остальных зовут — Харди, Хет, Пратт, Эфим, Эдди, Истер, Айк и Роуз. Бабушку звать Кэролайн, а дедушку — дед Олли. Еще у меня есть тетя Дженни. Ее муж, дядя Клем, погиб на войне. У тети Дженни четверо дочерей — Азель, Луиза, Марта и Мэри. Нашего первого хозяина звали Уильям Госсетт, мы жили у него на плантации Госвуд-Гроув, но потом началась война и он решил переправить нас из Луизианы в Техас, где было безопасно, и разбить там новую плантацию. Но по пути случилась беда: нас всех выкрал Джепта Лоуч, племянник миссис Госсетт.

Он погнал нас по Олд-Ривер-роуд, на юг от Батон-Руж, а потом мы шли через всю Луизиану — сперва на север, а затем на

--">