Фёдор Вадимович Летуновский - Как ты там?

мимо, оставляя за собой мерцающий газовый шлейф из событий.

И тогда я решил рассказать о нём несколько историй.

А если я что-то не смогу сразу вспомнить, а вспомнив, не найду этому быстрого объяснения, что ж, ничего страшного, ведь я больше никуда не спешу, а впереди у меня целый март, такой же суровый здесь по жаре, как по холоду на моей Родине. И я где-то слышал, что на границе между зимой и весной рождаются самые стойкие люди, поэтому есть вероятность, что он всё-таки жив, я только не уверен, празднует ли он до сих пор свои дни рождения.

Часть

I

Андерграунд

С Ильёй Колосовым, которого я всегда потом называл Илюшей, я познакомился в мае 1991 года на Гоголевском бульваре. Тогда мы хиповали, а в тот день на Гоголя должна была придти «казань» – опасные лысые парни в широких красных или клетчатых штанах, с дебильными квадратными причёсками, которые тогда называли «Депеш Мод», по одноимённой группе. Грэхэн в то время ещё не успел отрастить себе длинные волосы, поэтому их слушали не только «депешисты», но «любера» и «казань». По большим праздникам они гуляли по Арбату, били панков и стригли волосатых. Сегодня их тоже ждали.

Вообще, в то время для подростков моего возраста было очень мало альтернатив. Ты мог быть либо мажором – если повезло с богатыми родителями, либо гопником – если имело место пролетарское происхождение, либо ботаником или неформалом, воспитываясь в небогатой, но интеллигентной семье. Других вариантов не было. В пятнадцать лет я попал на курсы при журналистском факультете МГУ, где познакомился с девочкой, которая отвела меня на неформальную тусу. Тогда это место, кафе в начале улицы Горького, негласно называлось «Этажерка», сейчас там находится магазин турецкой одежды.

Мы сидели у подножия памятнику Гоголя и смотрели в перспективу Никитского бульвара. В то время ещё не успели сделать ремонт и две дороги красиво сливались в одну, это был очень приятный вид для созерцания.

Именно тогда все сидящие на лавочках люди мгновенно куда-то исчезли. Мы взглянули в сторону Арбата и слишком поздно обнаружили, что оттуда прямо на нас движется человек пятьдесят гопников.

Убегать было уже как-то позорно – не хотелось раззадоривать их охотничьи инстинкты, поэтому мы оба приняли решение остаться.

Один из здоровенных парней в ярко-красных штанах, белой футболке и неизменной причёске «кирпичом» подошёл прямо к нам.

– Ну и чё вы тут расселись? – мрачно спросил он. Остальные стояли за ним, хищно на нас поглядывая. Бульвар к тому времени полностью опустел – кроме нас не было уже никого.

– А здесь вид очень хороший, – ответил я, превозмогая страх.

– Да, садись с нами, посмотри, – подхватил Илюша.

Мы подвинулись и тогда он сел между нами.

У меня в то время уже было несколько опасных встреч с урлой – обычно это случалось в метро – и я не был избит только потому, что для сначала они задавали тебе несколько стандартных вопросов, типа, кто ты по жизни и что твой странный внешний вид означает. От страха у меня включались мозги и я озадачивал их своими длинными подробными ответами. При этом я не вёл себя, как жертва, а общался с ними на равных, это всегда срабатывало. И, конечно, надо было сразу вычислять лидера и говорить именно с ним, как правило, это был единственный человек в их шайке, имеющий разум.

И вот теперь один из предводителей толпы сидел рядом с нами, и от работы зачатков его интеллектуального процесса зависело то, что произойдёт в следующую минуту.

Он молча сидел между нами, смотрел в перспективу бульвара, и в какой-то момент по его умиротворённому взгляду стало ясно, что этот человек не безнадежён.

– Да, тут действительно красиво, – сказал, наконец, он, – Ладно, сидите, отдыхайте.

– Пошли дальше, – продолжил он, подойдя к своей многочисленной стае, – Это нормальные ребята, их не трогать.

В тот день мы вместе гуляли до полуночи.

От Арбата мы дошли пешком до Киевского вокзала, ещё не такого страшного, каким он станет через пару лет, а оттуда двинулись по набережной, беседуя о литературе.

Я всего неделю назад прочитал «Симфонии» Андрея Белого и был под впечатлением, а Илюша сказал, что дома у него есть роман «Петербург» и он вполне может дать мне его на один месяц.

Мы дошли до закрытого на вечный ремонт метромоста станции «Воробьёвы Горы», пролезли под бетонным забором и очутились на заброшенной территории у реки. Трава здесь росла выше моей головы, --">