Анна Владиславовна Николаева - Дорога в счастье

ГОСПОДИ, ДАЙ МНЕ ДУШЕВНЫЙ ПОКОЙ, ЧТОБЫ ПРИНИМАТЬ ТО,

ЧЕГО Я НЕ МОГУ ИЗМЕНИТЬ, МУЖЕСТВО – ИЗМЕНЯТЬ ТО, ЧТО МОГУ,

И МУДРОСТЬ – ВСЕГДА ОТЛИЧАТЬ ОДНО ОТ ДРУГОГО.

Глава 1

Каждая встреча – неслучайна.

Уже сутра, глядя на небо можно было понять, что день будет хмурым. Тучи медленно кочевали по небу, то хмурясь, то будто бы улыбались и грозились пальцем. Первые пожелтевшие листья, кружась в воздухе, танцуя падали на землю, застилая ковром тропинки парка. Сквозь тучи, словно играя в прятки выглядывало солнце, ласково проводя своими руками по волосам идущих мимо прохожих. Нежный аромат первой прохлады и осеннего паркового леса витал в воздухе, кружа голову.

Она брела по тропинкам парка, пиная листву и сетуя на свою жизнь, свою не простую судьбу и, казалось бы, не состоявшуюся личность. В груди ее все клокотало. Вихрем крутились мысли и вся обида, которая, казалась ей не решиться и просто проглотит ее словно огромный зверь.

Ей казалось, что весь мир повис на ее хрупких плечах. Работа, домашние дела, которые увеличиваются каждый день. Как снежный ком. Снова и снова придумывать, что приготовить на ужин, и на завтрашний обед. Как заплатить по всем платежкам и выкроить детям на дополнительные кружки денег. Как реагировать на все выпады и холод со стороны неблагодарного мужа и как для себя найти время. Чем дальше она шла и погружалась в эти мысли вихрем кружа все это в своей голове, тем больше ей казалось это лабиринтом, из которого выхода, просто нет. От отчаяния у нее покатились слезы по щекам. Она шла, всхлипывая и не замечая вокруг ни прохожих, ни падающих, с такой легкостью листьев, которые будто в вальсе беззаботно кружились у нее над головой.

Так не замечая, она дошла до холма, где раньше они с мужем любили долго, обнявшись сидеть и ворковать, мечтая о будущем.

Не известно сколько времени она так стояла и с какой-то пустотой и грустью, пока не заметила справа старичка, который сидел на бордюрчике, заботливо постелив себе холщовую сумку. Старичок был худенький, седой, с жидкой длинной бородкой. В стареньком, но черном опрятном пальто. Он сидел и тонкой улыбкой смотрел то на играющее небо, то на речку, текущую тихо по течению и только иногда с дуновением ветра набегающую на берега. Его глаза были синие-синие, словно два изумруда, искрящие добротой и лаской.

– Дочка, какая беда привела тебя сюда? – спросил ее старик.

– Мир не справедлив, дедушка! – с грустью ответила она.

– Почему же? – все с той же улыбкой, сказал старик. – Посмотри на это небо. Солнце. Оно будто бы играет с тобой в прятки. Оно в миг спрячется за хмурые тучки, будто бы хочет сказать тебе: «поймай меня!» – то снова выглянет, подглядывая и гладя твои волосы своими теплыми лучами. Оно играет с тобой. – А посмотри на эту реку! Она же ласково поет колыбельную тебе. – Как-будто видит твою грусть и старается успокоить. – Ну а посмотри на этот фейерверк из листьев? – Они как желтые, красные, зеленые кружочки конфети разлетаются над твоей головой. – Просто обернись. Обернись и посмотри по-другому.

Она присела рядом со стариком, поджав под себя руки и спросила:

– Дедушка, а как же быть на работе? – она на мгновение замолчала. – Когда несправедливо обижают, наваливают на тебя все!

– А ты, доченька, когда будет обида и злость клокотать у тебя в груди, подойди к окошку, вдохни глубже и улыбнись. Ничего не говори, а повернись, когда уже отпустит тебя и снова берись за работу.

– А если сильно обидят, дедушка. Что же мне делать?

– Простить, дочка, нужно просто простить. – старик смотрел в даль все с той же тонкой улыбкой.

– А дети, дедушка, как с детьми быть? – она снова начинала всхлипывать и отчаянно мотать головой, – когда они совсем не слушаются и совсем не слышат меня?

– Любить, дочка, просто любить. Детям ведь, как и каждому человеку, что нужно? – дедушка глубоко вдохнул, – Внимание нужно. Любовь и внимание.

– А муж? – она тяжело вздохнула. – Как с мужем? – Я на работе устану, а домой приходишь и снова ругань и снова все, как под копирку, дедушка!

– Мудрой быть, дочка. Мудрой быть и ценить.

– А еще, скажу тебе, доченька, – старик печально поднял глаза в небо, помолчал минут и продолжил. – Никогда не неси в свой дом все склоки и обиду,