Борис Константинович Зыков - Там, где нас нет

— Вот как!

Я немного стушевался, чувствуя на себе пристальный взгляд Гусева, а потом стал выкладывать все, что знал про Али, про его брата Нурмана. Уверен, что все это было известно ему не хуже, чем мне, но тем не менее он слушал внимательно.

Тут появился с какими-то бумагами в руках сержант Маевский. Я вспомнил, что не спросил у него разрешения обратиться к Гусеву — нарушил устав, и это сбило меня с толку.

— Говорите, — подбодрил Гусев, — говорите дальше…

Дальше — чего уж там! Я закончил свой рассказ просьбой не переводить Ниязова в столовую.

— Он же хороший солдат! — вырвалось у меня.

— Да, — густо бася, подтвердил Маевский, — дисциплина у него в порядке.

— Дисциплинирован — это хорошо, — задумчиво сказал капитан и, явно сожалея, добавил: — Если бы Ниязов хорошо знал русский язык…

— Он будет знать.

— Ну, ну…

— Точно, товарищ капитан. Я помогу Ниязову, постараюсь изо всех сил.

Командир испытующе глянул на меня, затем перевел глаза на сержанта.

— А вы как думаете?

— Думаю, товарищ капитан, что не мешает попробовать… — ответил Маевский. — Помочь Ниязову — толк будет!

Из канцелярии я вышел четко, как подобает солдату в таком случае. А за дверью меня точно вихрь подхватил.

— Али! — заорал я, влетая в казарму.

— Слышишь, Али? Ты будешь связистом!

Слово в слово я передал свой разговор с капитаном, и в глазах Али словно зарница блеснула. Он до хруста сжал мне пальцы.

— Спасибо, друг! Учить будем, читать будем…

Занятия начали в тот же день. Сержант Маевский раздобыл где-то учебник для не русскоязычных солдат. Правда, книга эта не особенно обрадовала Али: в ней были сплошь военные тексты. Али решил начать с азов, которые познал когда-то в школе, и купил букварь.

Забавно было наблюдать за Али — как он, шелестя в свободную минуту страницами букваря, выговаривал по слогам:

— Ма-ма, ра-ма…

Узкие глаза его были серьезны, и весь он, собранный и настороженный, замирал, точно прислушиваясь к своему голосу.

Много встречалось неясного, и он засыпал меня потешными вопросами:

— Муха есть муха… А что такое черемуха?

Или:

— Штык — от слова «штыкать»?

Память у Али была хорошая, слова он схватывал быстро. Также солдат обладал и воображением. Каждое слово, которое он заучивал, рисовало перед его глазами целую картину: маленький, в десять дворов, аул, где он родился, бескрайнюю степь, где поднимал целину, или вечера — тихие, напоенные бражным запахом поспевающей пшеницы…

Я радовался: дело идет!

Однажды на тактических занятиях подразделению, которому мы были приданы, было приказано закрепиться на высоте 132.4. День был промозглый, сырой, совсем не сибирский. Над землей висела легкая пелена тумана, и снег, крупчатый, не скрипел под ногами, а хрупал, потрескивал, как будто ступаешь по рассыпанным семечкам подсолнуха.

Наладить связь между высотой и командным пунктом сержант Маевский поручил мне и Ниязову, причем Ниязов был назначен старшим.

Пока мы наматывали на катушку дополнительный, на всякий случай, провод, воины покинули окопы. С холма было видно, как солдаты, пригибаясь, спустились цепочкой к болоту, повернули вправо и, точно призраки, растаяли в тумане. Разве догонишь их теперь? А прийти к высоте последними — не в характере связистов.

Я нервничал и крутил барабан изо всех сил. Провод иногда не попадал на него, захлестывался, образуя восьмерки. Али стоял на коленях. Проворно, как фокусник, распутывая хитросплетения провода, он время от времени бросал на меня строгие взгляды и говорил:

— Не надо торопить, не надо спешить…

Наконец выступили и мы. Ниязов, кряхтя, взвалил на себя катушку, а мне передал свой автомат.

Мы торопились, почти бежали. Али молчал. Ни слова не говорил и я. Следы товарищей повели нас вправо, к ракитовым кустам.

— Стой! — скомандовал Али. — Взвод пошел туда, а мы пошел сюда…

— По болоту?!

— Да, так ближе.

— Знаю, что ближе, но здесь…

Признаться, я оробел: впереди, кажется, топь непролазная. Чего он хочет, Али? Утонуть? В прошлом году (мы об этом слыхали от местных жителей) болото засосало трех коров. Да и наш вездеход влип здесь однажды так, что еле вытянули. Зачем же лезть на рожон? Но у Али глаз наметан, выбрал путь, где много кочек. Рискнем.

— Кочка на кочка прыгай, — сказал Ниязов.